Для начала отметим интересный факт: полноценная и развернутая иконография ада, демонов, страшного суда в русском искусстве возникла довольно поздно, в 16-17 веках, то есть в эпоху, когда европейское искусство уже ощутимо на нас повлияло. Возникает естественный вопрос: а насколько наша традиция изображения инфернального мира оригинальна?
На первый взгляд кажется, что не очень: многое мы позаимствовали у европейцев.
Смотрите: в средневековом искусстве очень часто демонов изображают многоликим, причем лица у них появляются в самых неподходящих местах: на локтях, на коленях, на животе или в паху. Есть версия, что таким образом художники пытались передать идею противоестественности дьявола. Ведь в природе все гармонично и находится на своем месте. А у дьявола – наоборот:
В русской традиции таких многоликих демонов тоже можно найти. Но чаще иконописцы использовали более простой визуальный маркер, помогающий передать идею противоестественности и одновременно злобности демонов: это торчащие вверх волосы. Такую прическу называли «шиш», а всяческую нечистую силу в народе именовали иногда «шишигой»:
Орудие труда демона — крюк, котором он хватает души и тащит в ад. В европейской иконографии бесов тоже постоянно изображают с орудиями мясников: крюками и вилами.
Еще одно откровенное заимствование, которые позволили себе русские иконописцы — это адская пасть. Образ ада не просто как дыры или огненной ямы, а именно как зубастой пасти, пожирающей грешников, появился еще в эпоху раннего средневековья, то ли в Англии, то ли во Франции. Увидеть адскую упасть можно и в миниатюрах, и на фасадах церквей (в данном случае – Амьенского собора):
Как видите, на Руси эта идея тоже прижилась:
Но еще больше сюжетов и идей мы заимствовали у Византии. Например, в сценах страшного суда (а сцены эти обычно очень большие, многофигурные, сложные по иконографии), часто можно в самой серединке увидеть привязанную к столбу обнаженную фигуру:
Это — человек, который при жизни творил милостивые дела, но при этом не смог отказаться от блуда. В день страшного суда он, ради милосердия своего, был избавлен от мук, но в наказание за блуд не допущен в рай. Вся история взята из средневекового византийского сказания.
«Как же так? — недоуменно спросите вы, — А где же оригинальное, самобытное? Неужели ничего нет?»
Есть!
В сцене страшного суда вам встретится оригинальное порождение русской фантазии — змей мытарств.
Мытарства… Любопытную эволюцию проделало это слово! Сейчас его значение расплывчато определяют как «мучения, испытания». Однако предки наши были прямолинейны и обходились без экивоков: в старину мытом называли налоги и пошлины! Ну а мытарства — это процесс уплаты тех самых налогов.
Идея посмертных мытарств восходит опять к византийскому тексту «Мытарства блаженной Феодоры». Описывается, как душа после смерти, поднимаясь все выше в небо, последовательно проходит через тридцать три станции. В каждой из них сидит свой бес-мытарь, своеобразный сборщик податей на дороге в Рай. Он предъявляет душе «счет» — список ее грехов. Если сопровождающий душу ангел может уравновесить его списком добрых дел, душа пропускается дальше. А если нет…
Но если происхождение самой идеи мытарств понятно, то вот откуда взялась мысль поместить эти бесовские воздушные станции на тело громадного змея, как бы обвивающего собой всю композицию страшного суда, неизвестно. И тем не менее русские мастера поступают именно так. Вот, например, змей из церкви Спаса на сенях в Ростове:
Змея этого так и прозвали – «змей мытарств». Иногда он в бессильной злобе и еще и пытается укусить за пятку расположенного в верхней части композиции Адама, напоминая о том, как уязвим человек к греху искушению.
Душа, не сумевшая преодолеть демонов-мытарей, окажется в правом нижнем углу иконы, там, где изображается ад. И тут ее ждет еще один сюрприз: в аду она увидит самого сатану, сидящего на некоем звере-троне. Такой живой престол, иногда состоящий из змей и помогающий дьяволу мучить и пожирать грешников, встречаются и в европейском искусстве, например, на фреске Джотто:
А вот маленькая фигурка у дьявола на коленях — это уже чисто национальное изобретение. На многих изображениях фигурка это подписана, так что мы знаем точно, кого художник хотел показать. Но даже если бы подписи не было, по мешочку в руках можно было бы догадаться, кто перед нами: это Иуда, архетип грешника и предателя. Если помните, в «Божественной комедии» Данте три пасти дьявола непрерывно пережевывают трех главных предателей в истории человечества: Иуду и… а вспомните-ка вы сами, кем были двое других!
Однако здесь Иуда представлен скорее как сын дьявола, удобно устроившийся на коленях у батюшки.
Ну вот, позанимались немного иконологией, да не простой, о сравнительной! Теперь, оказавшись с друзьями в какой-нибудь старинной церкви, где сохранилась композиция страшного суда (а находится она обычно на западной стене, напротив алтаря), вы не только сможете все детали растолковать, но и объяснить отличия русского и европейского подходов к сюжету. Еще и тысячу рублей сэкономили на книжке, прочитав вместо нее статью! Нет, я шучу: конечно, моя краткая статья книгу не заменяет, и я повторяю свою рекомендацию ее приобрести. Если, конечно, тема вам интересна.
Кстати, напоследок у меня к вам вопрос: где-то в отдаленных планах у меня давно маячит курс по иконописи. Но в последнее время кое-какие наблюдения заставили меня сомневаться в том, что тема эта будет интересной и актуальной. Вы как? Хотите узнать про русскую иконопись больше? Заняться мне подготовкой такого курса? Или с европейской живописью до конца разберемся сначала?