Вы, конечно, уже догадались, что вся эта длинная метафора на про сундуки с сокровищами описывает на самом деле два Возрождения: итальянское и северное. Про первое мы знаем много; про второе нам как-то забыли рассказать…
«Как же забыли? — встрепенулись вы, — Про ван Эйков, например, мы же прекрасно знаем!»
А как они появились, ван Эйки? Не на пустом же месте! Кем были их предшественники? Ведь предшественников и учителей Леонардо или Микеланджело мы знаем прекрасно!
На самом деле, предшественники и учителя, конечно же, были. Северное возрождение прошло свой собственный путь, не менее извилистый, чем итальянское. Были там и неожиданные находки, и обидные разочарования. И человек, интересующийся искусством, просто не может отказать себе в удовольствии проследить, как совершенствуется и расцветает искусство северных живописцев.
Вот и мы с вами сегодня порадуем наши глаза их миниатюрами! Ведь в отличие от итальянцев, постоянно упражнявшихся в искусстве фрески, северяне много внимания уделяли именно книжной миниатюре. И имена, которые тут сразу приходит на ум — Поль, Эрман и Жеаннекен, трое братьев, прозванные по родному городу их отца Братьями Лимбург.
Состоя на службе у герцога Беррийского, они расписали несколько великолепных часослов. На их-то миниатюры мы сегодня и посмотрим. И сравним с тем, что делали в это же время заальпийские художники.
АНТИЧНЫЙ ХРИСТОС
Вспомните, о чем бесконечно рассказывают все популярные книги об истории искусства, доходя до Возрождения? Художники заново открывают человеческое тело; учатся правильно изображать его анатомию и передавать движения. Это действительно так. Причем итальянское возрождение здесь как бы повторяет путь, уже пройденный античными скульптурами. Например, греческий скульптор Поликлет совершил настоящий прорыв, просто перенеся вес человеческой фигуры на одну ногу, слегка согнув колено другой, и приподняв немного плечо над расслабленной ногой. Такое положение получило название «контрапост», и именно оно позволяет придать внутреннюю подвижность даже спокойно стоящий фигуре, оживить ее. Именно в контрапосте стоит знаменитый Дорифор:
В начале 15-го века этот прием заново открывает итальянец Гиберти. Посмотрите, как он изображает сцену крещение Христа на северных дверях флорентийского баптистерия:
Своим новаторством имя свое он в историю вписал, и главу про двери флорентийского баптистерия вы в любой книге о Возрождении найдете. Только вот не будет рядом с ними миниатюр из Малого часослова герцога Беррийского. Хотя должны бы они быть, ведь в сцене крещения Христа братья Лимбурги используют точно такое же положение, причем примерно на десять лет раньше, чем это сделал Гиберти:
«АХ, ЧТО ЗА СЛАДОСТЬ ЭТА ПЕРСПЕКТИВА!»
Так восклицал, говорят, итальянский художник Уччелло, когда жена звала его из мастерской обедать. Уччелло не в силах был оторваться от своих живописных штудий. Действительно, открытие научной линейной перспективы — первое достижение итальянцев, которое мы сразу вспоминаем, едва речь заходит о Возрождении. Считается, что первое теоретическое описание перспективных построений сделал Брунеллески, в живописи воплотил Мазаччо, а в барельефах — вновь Гиберти. Вот барельеф с так называемых Райских дверей флорентийского баптистерия: посмотрите на ряд арок, правильно уходящих вдаль:
А теперь взгляните, как в Часослове Богоматери изображается внутреннее пространство церкви, причем ракурс выбран более сложный: не фронтальный, а «скошенный»:
Кстати, чуть позже ван Эйк изобразит богородицу в интерьере церкви в точно таком же ракурсе:
Самостоятельно ли северяне пришли к идее правильной перспективы? Ну… не совсем. Итальянцы на них, безусловно, влияли, и к достижениям итальянских художников на севере присматривались. О том, насколько внимательно присматривались, говорят следующие два изображения. Вот сцена Принесения во храм из церкви Санта Кроче во Флоренции:
Та же сцена из самого знаменитого, Великолепного часослова герцога Беррийского:
Комментарии излишни. При этом церковь Санта Кроче была расписана лет на сорок раньше. Так что в вопросах перспективных построений итальянцы, безусловно, были на голову впереди. А вот в другой области, не менее важной, они безнадежно отставали…
В СИРЕНЕВУЮ ДАЛЬ…
Как изобразить пространство, заполненное предметами, итальянцы разобрались быстро: предметы сокращаются в соответствии с оптическими законами. Точку схода выбрал, оптическую пирамиду построил, плоскостью картины ее рассек — все, молодец, перспектива готова. Но что делать, если перед нами пустое пространство? Если мы хотим изобразить степь, например?
Тут нужно использовать перспективу воздушную. Предметы на большом расстоянии меняют цвет, и из итальянцев это первым заметил Леонардо да Винчи, записавший в одном из дневников: «…а самые последние предметы, в нём видимые, как, например, горы, вследствие большого количества воздуха, находящегося между твоим глазом и горою, кажутся синими, почти цвета воздуха…».
Соответственно, в картинах Леонардо мы сложившуюся воздушную перспективу впервые и находим. Но ведь это уже Высокое Возрождение, его зенит! А как с воздушной перспективой дела обстояли во Франции?
А вот как:
Крещение Христа — далеко не самая важная миниатюра в Прекрасном Часослове Богоматери. Занимает она всего-то треть странички. А между тем здесь братья Лимбург демонстрируют нам уже вполне зрелую, сложившуюся воздушную перспективу. Справедливости ради заметим, что некоторые предполагают участие самого ван Эйка в создании этого часослова. Но сути это не меняет: северяне к идее воздушной перспективы пришли эдак на сто лет раньше итальянцев.
И НАПОСЛЕДОК…
Конечно, в этой краткой статье мы на северное Возрождение бросили только быстрый взгляд. Ведь помимо братьев Лимбург работали в это время во Франции и изящный Жан Пюсель, и вызывающий и современного зрителя оторопь Жан Фуке, и волшебный Мастер Франке, и загадочный Мастер маршала Бусико.
И проблем мы коснулись далеко не всех. О сходствах итальянцев и северян поговорили, но есть ведь и отличия! Почему именно северяне стали постоянно использовать скрытый символизм, в отличие от итальянцев? И почему итальянцы так и не пришли к тому завораживающему гиперреализму, который до сих пор поражает в северной живописи?
Все это интересно чрезвычайно, но вопросов получается многовато для одной статьи. Сегодня я просто хотел показать вам: рядом с итальянским Возрождением, которое мы любим и которым интересуемся, есть еще одно, северное, которое во многом прошло мимо нас. А между тем от него нам остались, например, такие вот потрясающие ночные сцены, в которых художник экспериментирует с контрастным освещением за триста лет до Караваджо!
Из всего этого – простой вывод: раз мы с вами живопись любим и искусством интересуемся, то Северным Возрождением нам пренебрегать просто нельзя!
Согласны?