«Трансгуманизм». Часть 3

Итак, новелла «Поединок». Всё начинается с самурая, который, словно Дон Кихот, родился в нужном месте, но совсем не в подходящее время. Зовут его Сасаки – совершенно очевидный намек на Сасаки Кодзиро, воина периода Эдо (эпохи, когда самураи беззастенчиво управляли всей Японией, а страна находилась в состоянии полной изоляции и абсолютной стабильности), погибшего в 1612 году во время дуэли на маленьком островке, затерявшемся между Хонсю и Кюсю.

 

 

Дуэль эта стала легендарной настолько, что и её причины, и её ход, и её результаты описаны совершенно по-разному. Ясно лишь, что противником Кодзиро был крупнейший фехтовальщик и автор основополагающего японского труда в этой области, «Книги Пяти колец», Миямото Мусаси.

Согласно основой версии событий, Кодзиро завидовал авторитету Мусаси и спровоцировал сражение. Дуэль была назначена на раннее утро. Кодзиро ждал противника в окружении многочисленных зрителей. Мусаси не являлся – выяснилось, что он проспал. Разбуженный посланцами, он плотно позавтракал, сел в лодку и по дороге выстругал из весла боккэн – тренировочный меч около метра в длину. Кодзиро, встретив Мусаси упрёками за опоздание, демонстративно выкинул в море искусно украшенные ножны своего одати – стального меча в 3 сяку (90,9 см) – так он продемонстрировал решимость драться до самой смерти. Мусаси насмешливо ответил, что Кодзиро видно не уверен в себе, раз решил, что умрёт и ножны ему больше не понадобятся.

Дуэлянты сделали несколько кругов, затем Кодзиро прыгнул навстречу противнику, намереваясь нанести коронный удар сверху, Мусаси с криком сделал то же самое. Меч Кодзиро лишь рассёк повязку, стягивавшую волосы противника, Мусаси же разрубил Кодзиро череп. Вот и всё.

 

 

В основном так эту дуэль описывает и Пелевин глазами тёзки проигравшего самурая – Сасаки, который купил у якудза справку о патологии мозга и потому не носит кукуху – в Японии она, как выясняется, называется QQ-некко (т.е.  «QQ-корень», «QQ-основание»). А ещё его приглашал в качестве тренера бро-кукуратор из заснеженной России, но Сасаки отказался. Связав при помощи кукухи и бро-кукуратора историю Сасаки с предыдущей новеллой, Пелевин переходит к содержательной части.

Выясняется, что Сасаки создаёт натуралистичных искусственных кукол, бьющихся насмерть на потеху зрителей. Сам он, однако, как и положено японцу, относится к своей работе не как к развлечению, а как к мистическому искусству. Сам будучи мастером фехтования высшего класса (восьмой дан кендо – высший из реально используемых), Сасаки закладывает собственные движения в программу обучения кукол. Последовательность движений основана на генераторе случайных настроек и потому непредсказуема. И что самое главное с точки зрения мастера – программа постоянно повторяет мантры секты Шингон, таким образом призывая дух великих воинов древности, чей дух воплощается в куклах во время сражения (Шингон – правильнее – Сингон-сю- секта буддизма Алмазной колесницы, считающая что Будда запечатал тайные религиозные тексты в железной ступе. Открыты они были спустя 800 лет и с тех пор являются главной надеждой человечества на переход нирвану).

 

 

Кукольные бои входят в моду у баночных якудз (Занятно, что история японской мафии с традицией отрубания фаланги пальца при вступлении в общества или в качестве наказания за проступок, начинается как раз тогда, когда произошла дуэль Кодзиро и Мусаси, т.е. в XVII веке). Баночные якудза коммуницируют с реальным миром через секретарей в зеркальных очках с татуировкой на лбу – два красных глаза, словно у чертей со старинных гравюр (татуировка, описанная Пелевиным, действительно широко практикуется у якудза – только не на лице, а на теле).

Баночные якудза оказываются истинными ценителями мастерства Сасаки – их впечатляют сражения легендарных самураев, а сам фехтовальщик благодаря тотализатору зарабатывает на боях достаточные деньги, чтобы в перспективе самому переехать в банку. Пока же он, как и положено истинному японцу, пропитанному идеей изменчивости всего и вся, смакует закаты и рассветы этого мира, зная, что на смену им придут совсем другие рассветы и закаты.

Однако кукольные бои приедаются якудза, а Сасаки обнаруживает контрабандных девушек, лишённых мозга, продающихся в Виннице. Девушек выращивают для эротических утех и поставляют в Аравию (очевидный намёк на поток секс-рабынь из стран СНГ в страны Ближнего Востока), но бракованные экземпляры продаются довольно дёшево на чёрном рынке. Называются они «горпинами» – украинская форма римского имени Агриппина, т.е. «принадлежащая Агриппе» (может быть и здесь содержится некий намёк на женское рабство?). Горпины не чувствуют боли и не мыслят – источник их автономной деятельности – чип на основе корейского кристалл Пэктусан (аллюзия к священной для корейцев горе Пэктусан, которая особенно актуальна для коммунистической Северной Кореи – ведь здесь родился Ким Чен Ир. Возможно, таким образом Пелевин намекает на нелегальность или примитивность чипа). На этот-то чип Сасаки и записывает свою программу, включая генератор случайных настроек и мантры.

 

 

Для боёв мастер покупает 108 девушек – ведь по просьбе контрабандистов, целые цифры должны быть исключены. 108, как Вы догадываетесь – число необычное. Буддийские чётки состоят из 108 бусин, а кающийся должен совершить 108 простираний. Ведь главная проблема человека с точки зрения буддизма – это страсти, а их как раз 108. Почему? У человека 5 видов ощущений через органы чувств, плюс сознание. Каждый из этих путей восприятия окружающего мира включает в себя по три ощущения — приятное, неприятное и нейтральное. Итого — 18=(5+1)*3. Удвоим это число тем, что каждое из этих ощущений либо ведёт к блаженству, либо, наоборот, отталкивает от него. Получаем число 36. Но и, поскольку этот опыт существует в прошлом, настоящем и будущем, умножаем 36 на 3. Итого, (5+1)*3*2*3 = 108 страстей.

Красотки, убивающие друг друга в технике героев прошлого оказываются гораздо привлекательнее кукол. Тем более, что здесь подчёркивается и эротическое начало. Сасаки, впрочем, считает эротику пошлой. Ведь японская традиция, которая всегда крайне либерально относилась к сексуальной сфере, вплоть до периода после II Мировой войны не интересовалась девочками пубертатного возраста.

Неудивительно, что Сасаки свирепеет, когда выясняется, что девушек, которые будут вместилищем величайших мастеров, о дуэли которых мы говорили вначале, оденут в матроски с голыми животами. Матроски – популярная школьная униформа – была заимствована в Японии с Запада в эпоху Мейдзи, т.е. после падения сёгуната и, соответственно, истинных ценностей «Книги Пяти колец».

 

 

Сасаки настолько обескуражен вопиющим противоречием между историей великой дуэли Кодзиро-Мусаси и обликом воинов – полуобнажённых девочек в матросах – что ставит все свои деньги на невозможную «ничью», гарантированно лишаясь «баночной» жизни. Но и сами дуэлянты оказываются не в восторге от своего облика – подтверждая мистические предчувствия мастера, явившиеся духи Кодзиро и Мусаси вовсе не собираются развлекать публику. Вместо этого они убивают зрителей, а затем совершают сэппуку. Ритуальное самоубийство вынужден в наказание за кажущееся мошенничество с «зеро» – ведь он единственный выиграл — совершить и Сасаки.

 

Однако после гибели он, к собственному удивлению, оказывается в раю. Правда, в раю специфическом, т.е. в окружении аниме-девушек в матросках, которые на поверку оказываются теми самыми боссами-якудза («оябунами»), восторгающимися невероятной способностью Сасаки призывать души великих воинов и величием последнего представления.

 

Как Вы думаете, понравилось ли Сасаки в этом раю, весьма японским с точки зрения внешнего наблюдателя и ничуть не японским с точки зрения мастера? Показалось ли Вам, как и мне, что Пелевину удалось решить сложнейшую задачу и продемонстрировать себя экспертом-японистом, который настолько хорошо разбирается в этой цивилизации, что способен иронизировать над ней, используя банальные клише? Жду Ваших ответов здесь:

https://vk.com/wall-196134796_11638

Ну а к следующему разу читаем третью новеллу «Свидетель Прекрасного».