У вас есть целых три причины, чтобы прочитать сегодняшнюю статью

Причина первая: художник, о котором пойдет речь, у нас не очень известен, и это — большое упущение. Он заслуживает, чтобы вы о нём узнали больше.

Причина вторая: картина, о которой пойдет речь — своеобразная мини-энциклопедия аллегорий и живописных мотивов, которые встречаются в европейской живописи на каждом шагу.

Наконец, причина третья: сегодняшняя картина содержит в себе важный жизненный урок. Конечно, только для тех, кто пожелает урок этот извлечь…

 

Итак, начнём: речь пойдет о Николя Пуссене, французском классицисте XVII века. Пуссен был не только художником, но и теоретиком искусства, не только живописцем, но и философом, которому привычнее было орудовать кистью. Кто-то скажет, что картины его слишком рассудочны и потому скучны. Кто-то скажет, что именно он стоял у истоков художественного течения, которое через двести лет вылилось в холодный и бездушный французский академизм. Может быть. Но мне он всё же нравится. Нравится именно своим глубокомыслием. Смотреть его картины — всё равно что вести задумчивую беседу о жизни с хорошим другом.

Вот и давайте на одну из них посмотрим. Называется полотно «Танец человеческой жизни». К самому танцу, что разворачивается в центре, мы еще вернемся, но перед этим разберем по косточкам, как мы любим, все детали.

 

 

Крылатый старик справа, аккомпанирующий танцу — Хронос. Персонаж этот проделал в европейском искусстве сложную эволюцию. Первоначально звали его Кроносом. В греческой мифологии он был представителем второго поколения богов, оскопивший своего отца Урана металлическим серпом. Правда, в средние века художники вместо серпа обычно вооружали его косой. Именно этим оружием он орудует на знаменитой картине итальянца Вазари:

 

Кронос и Уран

 

Впрочем, бог шельму метит, и сам Кронос был со временем свергнут Зевсом. А ещё позже облик Кроноса — бывшего правителя, эпоха которого ушла в прошлое — слился с образом Хроноса, то есть Времени. В итоге он приобрёл стандартный набор атрибутов, которые подчеркивали его негативный аспект: время — это время уходящее, время утраченное, старость, распад, разрушение. Поэтому Кроноса обычно стали изображать стариком, на костылях, и с песочными часами в руке, а крылья его окрасились в мрачный чёрный цвет.

 

Хронос

 

Еще одним популярным мотивом стало обрезание крыльев Купидону: Кронос опять-таки своей косой лишает игривого малыша крылышков, напоминая зрителю, что Купидон, то есть игривая молодость, время любви, неизбежно будет побежден временем и старостью.

 

Хронос и Купидон

 

Впрочем, у Пуссена он на малышей не нападает, потому что малыши здесь выступают его помощниками. Одному Кронос дал подержать свои песочные часы. Другой же, слева, выдувает мыльные пузыри. И это — не просто забава, это — глубокая аллегория.

Малыш с мыльными пузырями выступает как визуализация латинской пословицы «Homo bulla», то есть «Человек есть пузырь». Действительно, чему подобна краткая, непрочная, ненадежная человеческая жизнь, как не мыльному пузырю? Вот он плывёт по воздуху, вот солнце переливается на его изгибах, а в следующий момент – бульк! — и нету его. Так и человек.

Мыльные пузыри часто встречаются в голландских Vanitas, философских натюрмортах, напоминающих о человеческой бренности: в них они выполняют ту же функцию, что и череп.

 

Ванитас

 

Но еще чаще можно увидеть малыша, выдувающего мыльные пузыри рядом с черепом. Здесь появляется дополнительный смысловой оттенок: мало того, что человеческая жизнь хрупка, как мыльный пузырь, так люди ещё и обходятся с ней несерьёзно: играют в собственной жизнью, как дети; преследуют земные блага — деньги, власть, почести, забыв, что все это – лишь игрушки, а думать нужно о Боге, которому неизбежно придется дать отчет после смерти. Надпись на гравюре «Quis evadet»«Кто избегнет?» напоминает об этом.

 

 

Наконец, мраморная герма, крайняя слева. Изначально гермами называли в Древней Греции мраморные столбы на перекрестках дорог, увенчанные головой бога Гермеса. Однако со временем стали появляться гермы и с другими божествами. В Риме часто можно было увидеть гермы, увенчанная двуликим Янусом — богом начала и конца, входов и выходов. Со временем бог это также был переосмыслен и стал ассоциироваться со временем: молодое его лицо смотрит в будущее, старое — в прошлое.

 

 

А что происходит в небе? А по небу несется колесница Гелиоса, солнечного бога. Он дарит жизнь и свет, он обеспечивает смену дня и ночи, зимы и лета. То, что это — именно Гелиос, не вызывает никаких сомнений: ведь вокруг его колесницы — сияющий круг. Это — круг знаков зодиака. Точно также Пуссен изображает его на другой своей картине, «Фаэтон перед Гелиосом». Напомню, что он попросил своего отца отца Гелиоса поуправлять его солнечной колесницей, и закончилось это  плохо.

 

 

Итак, что мы видим пока? Мы видим как бы два разных времени. Одно время — это время природы, время божественное, время объективное. Оно было до нас и будет после нас. В этом времени совершают свой круговорот равнодушные к нам звёзды, сменяются времена года, засыпает и вновь просыпается весной окружающий мир. Второе же время — это время человеческое, субъективное. Время нашей собственной жизни, которое имеет начало и — увы! — конец. И именно в этом, кратком и беспощадном, времени и водят свой хоровод четыре фигуры. Это и есть танец человеческой жизни.

Кто же эти четыре дамы? Об этом мы знаем совершенно точно, благодаря пояснениям самого Пуссена. Имена их — Бедность, Богатство, Наслаждение и Труд.

Думаю, вам не составит труда понять, кто есть кто: женщина в синем, с венком из цветов на голове — Наслаждение. Справа от неё, в венке из колосье — Труд. Ближайшая к нам, в богатом головном уборе с жемчугами — Богатство. А крайняя справа, в простом платке — Бедность.

И вот тут мы добрались до самого интересного: а какова, собственно, мораль? Каков смысл этого хоровода?

Точно этого никто не знает, но мне приходят в голову три интерпретации.

Интерпретация первая, безнадежная. Хоровод этот разбит на две пары — наслаждение с богатством, труд с бедностью. Они всегда ходят рука об руку. Богатым выпадают на долю все удовольствия в жизни, ну а тяжёлая работа достается беднякам. Селяви.

Интерпретация вторая, умеренно-оптимистичная. Согласно этой интерпретация, перед нами — своеобразный круговорот. Любой может впасть в бедность, но через труд он эту бедность может преодолеть и прийти к богатству. Богатство даёт наслаждение, но если этими наслаждениями пользоваться неумеренно, можно снова впасть в бедность. Круг замкнулся.

Эта интерпретация мне нравится больше: здесь уже есть пространство для надежды. Правда, с самой картиной она согласуется хуже: ведь в хороводе труд держит за руку бедность и удовольствия, а богатство с ним не контактирует. Что же ещё можно придумать?

Интерпретация третья, идеалистичная. А что если мы разобьем этот хоровод на две пары, только по-другому? В одной паре у нас будет богатство и бедность, держащиеся за руку, как напоминание о превратностях судьбы. Богатство и бедность всегда ведь ходят рука об руку, и никогда не знаешь, какая из этих дам постучится завтра в твою дверь. «От тюрьмы и от сумы не зарекайся» — русская пословица именно об этом.

А в другой паре будут труд и наслаждение, которые очень даже могут ходить рука об руку: ведь если человек занят делом, которое любит, и если ему ещё и нормально за него платят, то работа  будет в удовольствие. Эта интерпретация напоминает нам, что не стоит основывать свое счастье на деньгах. Ведь богатство и бедность – преходящи; главное в жизни — заниматься тем, к чему лежит душа, и тогда всё будет хорошо.

 

Какая из этих интерпретаций ближе к истине? Не знаю. Это тот самый случай, когда каждый увидит в картине то, что ему ближе.

А что ближе лично вам? Какая из интерпретаций вам кажется правильной? Или у вас есть собственная, четвёртая? Поделитесь со мной.