Знаменитые картины импрессионистов: три детали, которых вы не замечали

Перейдем сразу к делу)

 

1. Эдуард Мане, «Завтрак на траве»

Картина эта, как ни странно, является плагиатом. По крайней мере, в том, что касается расположения фигур. Посмотрите на гравюру Раймонди с несохранившегося рисунка Рафаэля «Суд Париса»: три фигуры в правом нижнем углу – ничего не напоминают?

Любопытно, что рисунок Рафаэля видимо, в свою очередь, восходил к античным саркофагам. Там, правда, нимфа не смотрела на зрителя: взгляды трех младших божеств (а это, видимо, именно они – духи воды и земли) были устремлены вверх, на трех богинь, красоту которых сейчас будет судить Парис.

Знаменитый немецкий искусствовед Аби Вабург по этому поводу написал целую статью. По его мнению, эта деталь – взгляд, направленный на зрителя – выдает совершенно иное понимание автором своего произведения. Античный саркофаг изображал божественную сцену, как бы замкнутую саму на себя; никакого общения со зрителем в нем не было. У Рафаэля – уже не божественное чудо, а скорее сельская пастораль, а момет общения со зрителем за счет направленного на нас взгляда нимфы значительно усилен. В этом смыле Мане – продолжатель Рафаэля.

В заумного Варбурга мы сейчас погружаться не будем) А вот то, что революционное и скандальное произведение Мане имеет в основе классического Рафаэля, по-моему, интересно.

 

2. Клод Моне, «Завтрак на траве».

Говорят, Эдуард Мане жутко злился из-за того, что публика все время путала его «Завтрак» с «Завтраком» Моне. Но публику винить нельзя: названия у картин – одинаковые, фамилии и авторов – почти одинаковые…

Но картины совсем о разном. У Моне она, видимо, не только о волшебстве света, пробивающегося сквозь листву, но еще и о любви: для всех женских фигур позировала, как принято считать, Камилла Донсье. Их роман был в самом разгаре, но отношения свои они скрывали, опасаясь, что родня Моне не одобрит его выбор. Писательница Мэри Гедо в книге «Моне и его муза» доказывает, что этой картиной Моне открыто заявил всему миру о своих чувствах: мало того, что он открыто избрал Камиллу в качестве модели, так он еще и на стволе дерева изобразил сердечко, пронзенное стрелой – намек понятный! Так что «Завтрак» Моне – это, возможно, еще и живописное признание в любви.

 

3. Гоген, «Сбор плодов»

Гоген был не только художником, но и писателем. Мы все знаем его «Ноа Ноа». А вот два его эссе  — «Католическая церковь и новые времена» и ««Дух современности и католицизм»» — нам почти неизвестны, ибо на русский переведы лишь частично.

 

В двух словах: Гоген был яростным критиком католической церкви. Претензий к ней у него было много, но главная – узурпация истины. Всем людям от начала времен, считал Гоген, присуще представление и Верховном существе. В разные времена его называли и описывали по-разному, но имели в виду одно и то же. То есть все религии – об одном, только разными словами. А что сделали католики? Они лишили своего Бога общечеловеческого характера; обвешали его нелепыми церемониальными погремушками (почему, например, месса – только по латыни?) и объявили свое видение единственно правильным.

 

Открывать религиозную дискуссию мы сейчас не будем) Зато знакомство с взглядами Гогена помогает нам понять, почему в его живописи так часто возникают традиционные христианские мотивы, сплавленные в единое целое со сценами таитянской жизни.

 

Классический пример – «Рождество». Тут без комментариев.

А вот пример поинтереснее: «Сбор плодов».

Я бы эту картину трактовал так:  слева – состояние человечества до грехопадения. Крайняя женщина занята молитвой (а не трудом! – это важно), а золотой фон символизирует райский божественный свет, так же, как на картинах ранних итальянцев.

В центре – грехопадение: таитянская Ева срывает яблоко.

Справа – состояние после грехопадения. Человек на лошади – намек на то, что отныне люди должны работать ( «в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят»). А собака со щенками – намек на то, что отныне люди будут в муках рожать детей («Жене сказал: умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей;»).

 

На точности истолкования я не настаиваю, но мне кажется, что общий смысл передан верно.