ТАКТИКА ПЕРВАЯ: ПРИЙТИ, ДАТЬ ОБЪЯСНЕНИЯ – И НАДЕЯТЬСЯ НА ЛУЧШЕЕ
Кто написал донос на Паоло Веронезе, так и осталось загадкой. Заказчики? Вряд ли. Насколько нам известно, монахи-доминиканцы, которым нужно было огромное полотно для трапезной доминиканской церкви Санти-Джованни-э-Паоло в Венеции, остались работой вполне довольны.
Но увы, среди граждан вообще всегда есть граждане бдительные; эта порода неискоренима. И вот через три месяца после окончания огромной картины, изображающей Тайную Вечерю (сюжет, вполне подходящий именно для трапезной), Веронезе вызвали на допрос.
И он на допрос отравился! Более того, протокол сохранился, так что мы прекрасно знаем и о выдвинутых обвинениях, и тактике, выбранной художником для защиты.
Что не понравилось инквизиторам в картине?
Первая, и самая очевидна, претензия – несоответствие библейскому описанию. Ясно, что при Тайной вечери не могли присутствовать ни слуги, ни породистые собаки, ни карлик в шутовском колпаке:
Но еще больше вопросов у защитников истинной веры вызвали вот эти персонажи:
В протоколе обвинители называют их «одетыми на немецкий манер». Чтобы понять, какую ловушку расставляли Веронезе, нужно поставить события в исторический контекст. На дворе – 1573 год; уже пятьдесят лет за Альпами творится настоящая вакханалия: Лютер в еретическом бесновании подрывает духовные устои католической веры! Во многих немецких княжествах вероотступники уже одержали победу. Так не является ли картина Веронезе идеологической диверсией? Не ведет ли он скрытую лютеранскую пропаганду?
Художник защищался спокойно и продуманно. Ссылался на пример Микеланджело, который украсил Сикстинскую капеллу куда более вызывающими фигурами; объяснял, что у искусства свои правила, и что художник имеет право заполнить пустое пространство картины такими фигурами, какие подскажет его фантазия; уверял в своей приверженности церковному учению; наконец, напоминал, что все художники – немного сумасшедшие, а это – смягчающее обстоятельство.
Неизвестно, какой аргумент в итоге сработал; главное, что сработал! Решение трибунала было удивительно мягким: Веронезе должен был устранить все расхождения между картиной и библейским текстом в течение трех месяцев.
О том, что сделал Веронезе дальше, в обязательно порядке нужно рассказывать молодым дизайнерам: это – мастер-класс по работе с клиентом. Ведь переписывать огромное полотно художнику, естественно, не хотелось. И он нашел другой способ согласовать изображение с библейским текстом: изменить сюжет! И вот на балюстраду он добавляет надпись:
FECIT D COVI MAGNV. LEVI. – ЛЕВИЙ ДАЛ ПИР ДЛЯ ГОСПОДА
А на второй балюстраде демонстративно помещает ссылку на библейский стих: LVCA. CAP. V. Мол, попробуйте только неправильно понять сюжет!
То есть теперь картина изображала не Тайную вечерю, а пир в доме Левия. Эпизод подходил идеально. Во-первых, сами слова «большой пир» объясняли многочисленные фигуры в картине. Во-вторых, теперь волшебным образом шуты и немцы оказывались не только терпимы, но и прямо необходимы! Ведь евангелист Лука говорит:
И сделал для Него Левий в доме своем большое угощение; и там было множество мытарей и других, которые возлежали с ними. Книжники же и фарисеи роптали и говорили ученикам Его: зачем вы едите и пьете с мытарями и грешниками? Иисус же сказал им в ответ: не здоровые имеют нужду во враче, но больные; Я пришел призвать не праведников, а грешников к покаянию. (Лк.5:29-32)
На эти слова всегда можно было сослаться, если у инквизиции останутся вопросы: мол, как раз заальпийских грешников я и изобразил. Картина с текстом идеально сходится, как вы и настаивали, ваше святейшество.
Иными словами, какой бриф, такой и креатив (рекламщики поймут)))
Получается, что стандартный набор наивностей и самоубаюкиваний – «это ошибка; я все объясню; там разберутся; да за такое не сажают, делать им нечего!» — в случае Веронезе сработал. Он вверил себя компетентным органам, а те проявили отеческую умеренность: разобрались, пожурили – и отпустили.
Но все же брать пример с Веронезе я не советую. Как минимум, два других варианта тоже нужно иметь в виду. А потому…
ТАКТИКА ВТОРАЯ: ПОДСТЕЛИТЬ СОЛОМКИ
Думайте что хотите, а я продолжаю настаивать: Рубенс – гений и образец для подражания. Потому что если Веронезе, опытный и умудренный, проблем с инквизиторами не предвидел, то молодой Рубенс – и предвидел, и предотвратил.
Год – тысяча шестьсот пятый, Рубенсу – двадцать восемь, и он при дворе герцога Мантуи. Художник обласкан и обеспечен заказами; главный – цикл картин для церкви Святой Троицы. Апофеоз цикла – явление Троицы семье герцога Винченцо Гонзага. И именно с этой сценой есть одно затруднение…
Дело в том, что аж за шестьдесят лет до описываемых событий Тридентский собор дал ряд разъяснений и инструкций как раз художникам. Многие сюжеты, не имеющие оснований в библейском тексте, были запрещены; живописцам предписали строго следовать букве Писания и придерживать фантазию, а заказчикам рекомендовали проявлять личную скромность. В частности, было точно определено, кто может быть удостоен тех или иных видений (да-да, там целая классификация была разработана). Троица, например, могла являться только официально канонизированным святым.
К статусу святого герцог Гонзага не стоял и близко; но обидеть заказчика Рубенсу, очевидно, не хотелось. Найденное им решение доказывает: не стань Питер Пауль великим художником, он стал бы не менее великим крючкотвором. Потому что сделал он вот что:
Выглядит вся сцена, как классическое «явление»: вверху – Троица, а снизу на нее благоговейно взирают члены семьи герцога. Но обратите внимание: Троица – не настоящая! Она лишь изображена на ковре, развернутом в небе ангелами.
Таким образом, перед нами – псевдо-видение. Инквизитору, даже самому дотошному, придраться здесь вроде как и не к чему. Комплайянс соблюден, и заказчик доволен (и вновь рекламщики поймут)))
В целом подход Рубенса мне нравится: всегда лучше предотвратить, чем разгребать последствия. Ну а что, если предотвратить неприятности все же не вышло?
Тогда вступает в действие план номер три. А именно…
ТАКТИКА ТРЕТЬЯ: РЕШИТЕЛЬНОЕ БЕГСТВО!
Голландец Якоб ван Сваненбург остался в истории в основном благодаря краткому эпизоду, причем в чужой биографии: именно в его мастерскую был определен родителями тринадцатилетний Рембрандт.
Признаюсь честно: если бы не подбор материалов для лекции о знаменитом ученике (а лекция про Рембрандта в будущем цикле о барочной живописи, разумеется, тоже будет), я бы и об учителе не узнал. Для Якоба это обидно, если вдуматься. С другой стороны, обижаться на судьбу ему было бы грешно, учитывая, как она могла бы сложиться.
Видите ли, в молодости Якоб отправился в Неаполь, где открыл для себя прибыльную тему: оказалось, что впечатлительные и суеверные итальянцы обожают щекотать себе нервы всякими ужасами. Сваненбург, знакомый, видимо, с творчеством Босха, взял на вооружение его приемы и начал массово производить именно то, чего хотела публика. Вот пример его творчества:
Любопытно, что он был такой не один: я уже рассказывал недавно про итальянца Сальватора Розу, который сам происходил из Неаполя. Тот тоже отдал дань ведьмовскому жанру:
Но им инквизиция, как ни странно, не заинтересовалась. А вот Сваненбургом – заинтересовалась. Больно убедительно у него шабаши получаются: уж не с натуры ли он их пишет?
И вот, как и Веронезе, Якоб получил вызов на допрос.
Дальнейший ход его мыслей я представляю себе примерно так: «Вверять себя должно в руки Бога, но не в руки начальства. Жизнь человека – священна, а значит, мой долг – ограждать себя от нападений. Если способен, я защищаюсь; если нет, бегу».
И Якоб, не дожидаясь покорно, когда за ним придут, собрал вещи – и спешно выдвинулся на родину. Которой и достиг благополучно, и жил там долго и в достатке.
И молодец.
P.S.: кстати, если вы не читали статью про Сальватора Розу – очень рекомендую: https://peterburg-blog.ru/artist-passed-by/