Долго думал я, какой эпитет лучше всего описывает живопись британского художника Фредерика Лейтона, долго перебирал свой словарный запас, — и в итоге вернулся к слову, которое первым пришло в голову: пламенеющая. Тем более, что пришло оно не только в мою голову: одну из самых известных своих картин сам Лейтон назвал «Flaming June» – «Пламенеющий Июнь».
Этот эффект – ткань, сквозь которую свет пробивается, как сквозь облако, насыщая, напитывая переливами, клубясь и тлея – он использовал во многих своих картинах. Красиво – не оторвешься!
Да вдобавок он и сюжеты выбирать умел! Карьеру свою Лейтон построил вокруг всем известных греческих мифов. Известных — но трактованных неожиданно.
Помните, например, его Гесперид? О них я и в группе писал, и видео записывал. Дракон – страж золотых яблок – здесь оказывается не злобным чудовищем, а мирным домашним любимцем. Это – непривычно, но, как я объяснял уже, точно соответствует античному мифу:
А сюжет этой картины вы сразу узнаете.
Многие художники к нему обращались, включая Питера Брейгеля. Но именно вариант Лейтона — героический, вдохновенный и с тонким намеком на печальный конец истории (контраст белых крыльев и черного плаща!) – мне нравится больше всего. Прямо не терпится начать записывать детскую лекцию про Тезея, в которой я эту картину использую. И не только ее: в детском цикле «Античные мифы в искусстве» картины Лейтона будут фигурировать постоянно.
А что с сегодняшней картиной? Откуда взят ее сюжет?
Ответ: из трагедии Еврипида «Алкеста». Сюжет в двух словах: царь Фессалии Адмет может избежать смерти, если найдет добровольца, который сойдет в Аид вместо него. Старые родители Адмета отказываются, а вот жена Алкеста – соглашается. Трогательно попрощавшись с детьми и взяв с мужа клятву, что он не введет в дом другую женщину – плохо будет детям с мачехой! – царица испускает последний вздох. Город погружается в траур… и надо же! Именно в этот момент появляется нежданный гость: Геракл направляется через Фессалию на север, добывать плотоядных коней царя Диомеда.
Узнав о причине траура, Геракл решает услужить старому другу. У гроба Алкесты он устраивает засаду на демона смерти. И когда тот является за добычей, Геракл бросается на него и в борьбе вырывает душу Алкесты. Ему, Гераклу, это не впервой…
Если вы смотрели мои лекции по искусству средних веков, то знаете: одно из самых ранних изображений этого сюжета – фреска в римских катакомбах.
Чтобы показать, что Геракл вернул Алкесту из царства мертвых, художник изобразил еще и трехголового Цербера не поводке, смешав таким образом два сюжета (ведь поимка сторожевого пса Аида – это отдельный гераклов подвиг). Правда, интересно в этой фреске другое: найдена она была в камере, где, судя по всему, погребен был христианин! Видимо, идея победы над смертью уж очень первым христианам была близка, но выражали они ее на языке языческих мифов (своим языком в первом века обзавестись еще просто не успели).
Есть в живописи несколько примеров того, как художники брались за этот сюжет. Обычно – с переменным успехом. Вот, например, француз 18-го века Charles-Antoine Coypel. Сюжет узнаваем, но сама картина – ходульная и не трогает:
А вот Лейтон – трогает. Или, как минимум, внимание на себе задерживает. Зловеще пламенеющий закат; контраст неподвижного тела в центре — с яростным клубком тел справа; разлетающиеся в воздухе львиная шкура Геракла и черные крылья демона…
Согласитесь – эффектно!
И все же я продолжаю настаивать: есть в «Алкесте» эпизоды, куда более достойные внимания талантливого художника. Не такие броские, да; зато – глубокие.
Надо вам сказать, что Еврипида, автора трагедии, часто представляют этаким Достоевским античной литературы: одержимым сомнениями, вечно в поисках ответов на крайние вопросы бытия… Отчасти это справедливо: ни один другой античный трагик не имеет в послевкусии такой безысходности. Палитра тем Еврипида – от банального сетования на несправедливость жизни – и до богоборческого бунта.
Нужно ли говорить, что из всех античных трагиков именно он – мой любимый?
И при этом Еврипид – умный и проницательный, мастер намека, детали, полутона. Я иногда прихожу в восторг даже не от реплик его героев, а от авторских ремарок. Например, описывая прощание Алексты с детьми, он указывает: «Она молча ласкает дочь. Евмел стоит молча с опущенной головой, вырвав руку у дядьки.»
Вырвав руку у дядьки! Один жест! А в нем – внезапное взросление вчерашнего ребенка, выпихнутого в сиротство взрослой жизни. А еще – протест против судьбы, протест детский, а потому – обращенный на воспитателя, который до сих пор, решая детские беды и радости – отпустит ли поиграть? подарит ли деревянную лошадку? накажет за невыученный урок? — и был для мальчика самой судьбой.
Лично я во всей античной литературе не знаю ничего более трогательного и щемящего, чем эта вырванная у дядьки рука.
Но не ее я бы написал на месте Лейтона. Есть у Еврипида место еще сильнее…
Я говорю о споре Адмета с собственным отцом. Отцом, который, по словам Еврипида, будучи сед, как лунь, отказался умирать вместо сына.
И Адмет прогоняет его с похорон! «Нет у меня больше отца!» — говорит он.
«Но я не обязан жертвовать собой» — отвечает отец.
— Ты выпил кубок жизни, а последней капли пожалел!
— Все мы равно любим жизнь.
— Но разве жизнь старика так же ценна, как жизнь молодая?
— А кто тебя поставил оценщиком?
— Ты позволил ей умереть вместо себя!
— И ты – тоже.
Уф… Вот это – до мурашек. И вот этот спор я бы написал. Хотя… Задача эта сложная. Не всякий возьмется. Битву с демоном писать проще, тут я Лейтона понимаю.
А вас проняло? Вопрос о том, кто кому больше должен – дети родителям, или наоборот – действительно вечный вопрос. Я и сам недавно с ним столкнулся. И даже хотел об этом рассказать… но решил, что не буду. Мы с вами – хорошие знакомые, но этот разговор – только для очень близких друзей. Слишком личный.
А вот ваше мнение мне, как всегда, интересно. Умный Еврипид все обставил так, что склониться в этом споре на одну сторону – почти невозможно: слишком убедительны с каждой из сторон аргументы.
И все же… на чью сторону вы склоняетесь?
Дайте мне знать, если будет время. А если не будет – ничего страшного: лучше посвятите свободную минуту знакомству с Еврипидом. Ведь на том, что с античными мифами каждый образованный человек должен познакомиться, — на этом я настаиваю. Сами же видите, какие вечные вопросы в них ставятся под видом сказки; сами видите, как миф заставляет фантазию работать, сколько материала дает художникам и писателям, сколько сюжетов, требующих размышлений, подбрасывает.
Чтобы взбодрить креативность, взбудоражить фантазию, разбудить любознательность, лучше мифов нет ничего. И этот рецепт подходит и детям, и взрослым.
Так что не отказывайте себе в удовольствии))