… заявила: «Галя, а что тут такое нарисовано? Домик какой-то на груди..»
Галя конструктивного мнения предложить не смогла.
А я мог бы!
«Во-первых, не нарисовано, а написано; во-вторых, не домик, а врата Иезекиля» — хотел я заметить. Но сдержался. Влезать в чужие разговоры – неприлично. Да и не затем я чуть не увяз в луже на лесной дороге, пробираясь в Кирилло-Белозерский монастырь, чтобы затевать малоприятное общение с незнакомыми людьми.
Поэтому решил потерпеть. И терпеть пришлось недолго: Галя и ее спутница сошлись на «чет непонятно, ладно, пойдем ставить свечки», и оставили меня наедине с иконой Неопалимая Купина.
Правда, оставили они еще и неприятный осадок. Не странно ли, что я, человек от религии максимально далекий, знаю, что изображено, а они – нет? И не то плохо, что не знают, а то, что узнать не пытаются.
И вы можете возразить: вам, Алексей, такие вещи знать по профессии положено.
А я не соглашусь. Разве сохранять и ценить собственную культуру – не долг каждого разумного человека? А как сохранять и ценить то, чего не понимаешь?
И дело тут не в том, воцерковлен человек, или нет. Я же могу восхищаться сложностью и продуманностью этой иконы, ее глубокой символикой и тонкой богословской программой. Для меня это – произведение высокой культуры, и в этом качестве оно вызывает восторг.
Надеюсь, этот восторг я смогу передать слушателям детских лекций о ветхозаветных сюжетах в искусстве. В одной из лекций как раз об этой иконе пойдет речь.
«А что же в ней ветхозаветного?» — спросите вы.
А как раз лестница, и закрытая дверь, и огонь, изображенные на груди Богоматери.
Давайте начнем сначала: название – Неопалимая Купина – отсылает к ветхозаветному эпизоду: Моисей видит несгорающий куст, из середины которого к нему обращается Бог. Вот картина Дирка Боутса, художника эпохи Северного Возрождения, на этот сюжет:
Однако на иконе изображен не куст, а Богородица.
Почему?
Потому что Неопалимая Купина – это ее тип. Помните, мы уже обсуждали это понятие несколько недель назад? Тип – ветхозаветное событие, которое аллегорически прообразует, как бы предсказывает событие из Нового Завета. Между событиями из жизни Авраама и Моисея, с одной стороны, и эпизодами из жизни Марии и Христа, с другой, есть множество параллелей. И то, как изощренно средневековые богословы проводили эти параллели, вызывает восхищение!
Купина – прекрасный пример. Куст, заключающий в себе Бога, горит – и не сгорает. Так же и Богородица заключала в себе Христа – и после прихода его в мир осталась непорочной.
Итак, мы поняли общий принцип, по которому выстраивается икона: символические подобия. Кстати, есть версия, что двойная мандорла, окружающая Богородицу – зеленый и красный ромб – тоже является продолжением этой символической логики: зеленый – цвет куста, красный – цвет огня.
Впрочем, в таком истолковании уверенности нет. Зато есть уверенность в том, как понимать предметы на груди Марии. Это – другие ее ветхозаветные типы.
Лестница отсылает к эпизоду из книги Бытия:
Иаков же вышел из Вирсавии и пошел в Харран, и пришел на одно место, и остался там ночевать, потому что зашло солнце. И взял один из камней того места, и положил себе изголовьем, и лег на том месте. И увидел во сне: вот, лестница стоит на земле, а верх ее касается неба; и вот, Ангелы Божии восходят и нисходят по ней. И вот, Господь стоит на ней и говорит: Я Господь, Бог Авраама, отца твоего, и Бог Исаака; [не бойся]. Землю, на которой ты лежишь, Я дам тебе и потомству твоему; (Быт.28:10-13)
В Эрмитаже есть прекрасная картина Мурильо и изображением лестницы Иакова:
Несложно усмотреть символическую параллель: как лестница из видения соединяла небо с землей, так же Богоматерь, через которую приходит в мир Христос, соединяет горний мир с дольним.
А вот врата – образ чуть менее очевидный. Но тот, кто не перескочил через добрую половину Библии, поймет, к какому ветхозаветному эпизоду они отсылают: перед нами – врата Иезекииля.
В книге этого пророка есть несколько эпизодов, понимаемых обычно как предсказания прихода Христа. Например, вот этот:
Посему так говорит им Господь Бог: вот, Я Сам буду судить между овцою тучною и овцою тощею. Так как вы толкаете боком и плечом, и рогами своими бодаете всех слабых, доколе не вытолкаете их вон, – то Я спасу овец Моих, и они не будут уже расхищаемы, и рассужу между овцою и овцою. И поставлю над ними одного пастыря, который будет пасти их, раба Моего Давида; он будет пасти их и он будет у них пастырем. И Я, Господь, буду их Богом, и раб Мой Давид будет князем среди них. Я, Господь, сказал это. И заключу с ними завет мира и удалю с земли лютых зверей, так что безопасно будут жить в степи и спать в лесах. (Иез.34:20-25)
Неудивительно, что и его знаменитую фразу о затворенных вратах многие толкователи предпочитали понимать в переносном смысле:
И привел он меня обратно ко внешним воротам святилища, обращенным лицом на восток, и они были затворены. И сказал мне Господь: ворота сии будут затворены, не отворятся, и никакой человек не войдет ими, ибо Господь, Бог Израилев, вошел ими, и они будут затворены. (Иез.44:1-2)
Ясно же, что здесь речь идет о ненарушенной чистоте Богородицы, которая есть Врата, через которые Христос пришел в мир.
Возможно, эти объяснения не выглядят очевидными; однако в их правильности сомнений нет. Хотя бы потому, что икона «Неопалимая купина» существует в другом варианте:
0
Здесь ветхозаветные типы Богородицы вынесены в отдельные изображения по углам иконы.
Слева наверху – сама Неопалимая Купина. Заметьте, что здесь она изображена одновременно в буквальном и аллегорическом виде: Моисей приближается к пылающему курсу, но в огне мы видим Богоматерь с младенцем:
Далее – древо Иессеево (о нем уже много раз рассказывал, повторяться не буду):
Внизу – лестница Иакова:
И – наконец! – те самые затворенные врата Иезекииля:
Вот он, смысл иконы, который Гале и ее спутнице так и остался недоступен.
«Но, Алексей, не слишком ли вы суровы к Гале? – вступитесь вы, — Ведь не должен обычный человек понимать все эти тонкости»
А я отвечу: если так рассуждать, то выходит, что «обычный человек» Пушкина знать вроде как должен, а про Баратынского и Вяземского может уже и не слыхать.
Блока «обычному человеку» стыдно не знать, а Андрей Белый и Максимилиан Волошин идут мимо.
И так далее.
Только вот хочется ли вам жить в мире, состоящим из таких вот «обычных людей»? И много ли останется от нашей культуры, если знаниями о ней мы будем так разбрасываться? И даже не попытаемся передать своим детям понимание этой культуры, не попытаемся научить их ее языку?
Вопросы эти – риторические. На подумать)