Вы уже догадались, наверное, что картина, вдохновившая меня на сегодняшнюю статью — это «Явление Христа народу» Александра Иванова. Ох и намучился же я, составляя сценарий детской лекции об этом шедевре! Непросто объяснить ребенку, почему главное действующее лицо – Христа — Иванов помещает на задний план, делая его фигурку совсем маленькой. Еще сложнее объяснить, какое воздействие это оказывает на зрителя. О секретах художественной кухни и со взрослыми-то рассуждать непросто, не то что с семилетними детьми…
В итоге сценарий я написал, и красивый способ донести мысль до детей нашел. Увы, изрядную часть подобранного материала из лекции пришлось выкинуть: ведь сорок пять минут — это максимум, больше детям не выдержать! Поэтому все интересные примеры этого сюжета в живописи до картины Иванова я решил преподнести вам. Не пропадать же добру! Да и согласитесь, нельзя говорить о художнике, пусть и великом, в вакууме: чтобы понять и оценить его достижения, нужно сначала окинуть взглядом, что делали в искусстве до него.
Итак, крещение Христа. Сюжет вам хорошо известен, и пересказывать библейское описание я не буду. Давайте лучше сразу отправимся в Италию (отправиться в Италию — это хорошая идея практически в любой ситуации).
Если вы были в Равенне (ну или если покупали мой курс по искусству средних веков), то это изображение вам должно быть хорошо знакомо:
Баптистерий ариан, мозаика на потолке. Фигур здесь, как ни странно, три. Но если вы думаете, что художник, решивший включить в композицию, помимо Христа и Иоанна Крестителя, еще и персонификацию реки Иордан, как это обычно делали его языческие предшественники, рисковал быть непонятым заказчиками, вы ошибаетесь. Как ни странно, но такие вот персонификации реки или моря христианское искусство с удовольствием заимствовало у искусства античного: фигура могучего, бородатого, часто опирающегося на сосуд старца регулярно появляется на христианских саркофагах (в сцене потопления в море войска фараона, например). А вот корона из крабовых клешней у Иордана на голове — это чисто авторская находка, и оригинальности неизвестного создателя мозаики нужно отдать должное.
Кстати, нечто подобное а можно обнаружить и в византийской, а позже — в русской иконописи. Посмотрите на это изображение. Река показана чисто средневековом способом, как вертикальный водяной столб. Возле ног Иоанна Крестителя — топорик, опирающийся на куст. Это визуализация фразы, которую он произносит согласно евангелию: «уже и секира при корне дерев лежит». А вот две фигурки на дельфинах, которые плещутся в Иордане, обычно понимаются как персонификация двух истоков, которые, согласно античным географам, образовывали эту реку.
Не мелочимся, лихо прыгаем вперед на 800 лет и оказываемся в Италии эпохи Возрождения. В это время мой любимый Фра Беато Анжелико ищет способов изобразить неизобразимое, невозможное, непредставимое. И находки его поражают! Иллюстрируя библейскую фразу «и се, отверзлись Ему небеса, и увидел Иоанн Духа Божия, Который сходил, как голубь, и ниспускался на Него», он изображает в небе настоящий водоворот из облаков и света. Любители научной фантастики обязательно сравнили бы это с вратами варпа. Наверняка есть уфологи, уверенные, что Фра Анджелико вступал в контакт с инопланетянами. А вот современники считали иначе: единственный способ так изобразить горний мир, верили они, это увидеть его воочию! Отсюда и прозвание художника -Беато, то есть Блаженный, удостоенный видений.
Пока одни художники мучались поисками, другие ставили удачные решения на поток. Перуджино в сцене крещения Христа придает Иоанну Крестителю свое фирменное выражение: глаза, экзальтированно устремленные к небу. Вспомните его же святого Себастьяна из Эрмитажа: абсолютно то же самое! Говорят, когда Перуджино впервые придумал в небо направленный взгляд, современникам находка жутко понравилась, после чего Перуджино начал штамповать эффект, повторяя его из картины в картину. Через какое-то время новинка приелась, а со временем и вовсе стала раздражать. Рассказывают, что Перуджино этого не понимал: «как так, — спрашивал все время он, — ну почему раньше это нравилось, а теперь перестало?» И как человек, вынужденный постоянно создавать все новый и новый контент, я его отчаяние понимаю…
И в то же время некоторые художники достигают удивительно тонкого психологизма. Вот картина Дирка Боутса. Иоан Креститель указывает пальцем на Христа, как бы говоря: «се есть агнец Божий» Донатор, заказавшей картину, почтительно снял шляпу. А Христос — заметьте! — находится на другом берегу узенькой речки. Думаю, это не случайно: художник показывает, как трудно следовать за Христом, как нелегок путь христианина, стремящегося пройти узкими вратами.
А в Германии и Нидерландах в это время вовсю происходит Северное Возрождение! За Альпами художники вырабатывают удивительную манеру, совмещая отточенный, кристальный живописный стиль с очаровательной наивностью. Вот Крещение кисти Ван дер Вейдена:
приглядитесь, как он изображает воду на лице Христа, выписывая не только каждую отдельную капельку, но и водяную дорожку от каждой!
И в то же время слова Бога Отца «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Моё благоволение» он просто пускает текстом по картине, так же, как это делали его средневековые предшественники.
Правда, со временем в искусстве Нидерландов восторжествовали, как сказали бы сейчас, нездоровые тенденции. Завезенный из Италии маньеризм стал дико популярен, и художники соревновались уже не столько в умении вдохновить, сколько в умении шокировать зрителя. Анатомия в картинах становилась все более недостижимой, позы — все более неестественными, освещение — все более фантастическим. Вот прекрасный пример:
В этом случае автор мало того, что превращает сцену крещения Христа в какой-то атлетический парад, так он еще и позволяет себе игриво принижать сакральные образы: Бог Отец, посылающий с неба Святого Духа в виде голубя, у него встал на четвереньки, и как будто кричит сверху в разрыв облаков: «Лови!»
Эпоха барокко привносит в иконографию сюжета новую деталь: Иоанн Креститель начинает вместо чаши использовать раковину:
В принципе, основания в библейском тексте для этого новшества найти можно. В одной из притч Христа царство божие сравнивается с жемчужиной. Ну а жемчужины, ясное дело, из раковин появляются, а значит, изображение раковины в религиозном сюжете оказывается оправданным. Но думаю, что причиной появления раковины стали не богословские изыскания, а скорее склонности эпохи: барокко, сами знаете, любило всякие очаровательные завитушки, и декор в форме раковин в архитектуре того времени встречается постоянно.
И вот мы добрались до 19-го века. Из современников Александра Иванова самое интересное решение сюжета принадлежит, на мой взгляд, Гагарину. Григорию Гагарину. Хотя с космонавтом они, как вы понимаете, просто однофамильцы, но в его картине, по странному совпадению, явственно присутствует что-то военно-космическое: голубь с неба на Христа буквально пикирует, а ангелы спускаются к нему стройными рядами, как на параде.
Ну вот, мы с вами прошлись по истории сюжета. Полюбовались оригинальной живописью, а это всегда поднимает настроение. Возможно, узнали несколько новых имен; возможно, объяснили для себя появление в картинах нескольких деталей, на которые раньше не обращали внимания. И теперь самое время перейти к главному, к «Явлению Христа народу» Иванова.
Но… Статья и так получилась довольно длинной. Давайте-ка мы явление Христа оставим до другого раза))
P.S.: ну и просто на всякий случай повторюсь: лекция для детей об этой картине будет в новом цикле, который выйдет в сентябре. Если у вас есть дети или внуки 5-12 лет, и вам в принципе хотелось бы приобщить их к прекрасному, кликните по этой ссылке, чтобы я не забыл прислать вам информацию о курсе, когда он будет готов: https://vk.com/app5898182_-81991808#s=1366408&force=1