Алексей Пашков и лорд Байрон отчасти похожи: оба побывали в Риме. Но есть и разница: Алексей Пашков в музей Ватикана не попал, очереди убоялся. А вот лорд – попал (никак проход без очереди у подозрительного чернокожего на площади купил, опять-таки в отличие от осторожного Алексея).
А попав в музей, Байрон увидел там знаменитую античную скульптуру. Вот эту:
И был, видимо, ей поражен. Не зря же стихотворение ей посвятил.
Я, пусть и не Байрон, тоже с детства нахожусь под впечатлением от этого образа, сильного и скорбного. Прекрасная копия этой скульптуры есть в Эрмитаже, прямо при входе; и я, приходя на занятия школьного кружка, помню, всегда вглядывался в лицо умирающего варвара, пытаясь понять, что же в нем: смирение перед неизбежным? Или упрямая гордость воина, не сдающегося даже перед смертью?
«Стоп! — скажете вы, — Байрон, Эрмитаж… А при чем тут Лермонтов?»
Не спешите: связь есть.
Давайте сначала вспомним стихотворение:
Ликует буйный Рим… торжественно гремит
Рукоплесканьями широкая арена:
А он — пронзенный в грудь — безмолвно он лежит,
Во прахе и крови скользят его колена…
И молит жалости напрасно мутный взор:
Надменный временщик и льстец его сенатор
Венчают похвалой победу и позор…
Что знатным и толпе сраженный гладиатор?
Очевидно, что Лермонтов не пытался описать конкретную скульптуру: детали не совпадают. Но мог ли он ей вдохновляться?
Вполне. Будучи человеком образованным, он без сомнения видел гравюры с ее изображением; возможно, и копии в одном из музеев Петербурга ему были знакомы. Но главное, что наводит на мысль о связи стихотворения со скульптурой – это выбор эпиграфа: «I see before me the Gladiator lie:»
Это – из Байрона. А Байрон, как вы уже знаете, видел оригинал скульптуры. И нет сомнений: его стихотворение посвящено именно ей. Просто сравните:
Вот английский оригинал:
I see before me the Gladiator lie:
He leans upon his hand – his manly brow
Consents to death, but conquers agony,
And his drooped head sinks gradually low –
And through his side the last drops, ebbing slow
From the red gash, fall heavy, one by one,
Like the first of a thunder-shower;
А вот русский подстрочник:
Я вижу гладиатора лежащим.
Он опирается на руку — его лоб мужественный.
Соглашается на смерть, но побеждает агонию,
И его отяжелевшая голова постепенно опускается —
И из его бока последние капли, медленно выступая
Из красной раны тяжело падают одна за другой,
Как первый капли грозы;
Смотрим еще раз на скульптуру: опора на руку, опущенная голова, тщательно проработанные капли крови из раны в боку… Сомнений быть не может.
А теперь – важный вывод: и Байрон, и вслед за ним, видимо, Лермонтов, полагали, что перед ними – гладиатор, умирающий на арене.
И вот тут-то недопонимание и путаница и начинаются.
Сегодня мы хорошо знаем, где и когда скульптура была создана. «Умирающий гладиатор» (будем пока для удобства называть ее так) – один из шедевров так называемой Пергамской школы.
Пергамское царство возникло после крушения империи Александра Македонского на территории нынешней Турции. Просуществовав чуть больше ста лет, оно было проглочено Римом: но след в истории оставило именно благодаря своим мастерам.
Пергамскую скульптурная школа в истории античного искусства занимает примерно то же место, что римское барокко – в истории искусства нового времени. Мастера этой школы создавали образы не просто эмоциональные, но экстатические; не просто сильные, но титанические; не просто динамичные, но схваченными в безумном водовороте страстного движения (кстати, о Пергамской школе я подробно рассказываю в курсе лекций по античному искусству; если вы еще его не слушали, настоятельно рекомендую побаловать себя этими лекциями на Новый Год; перед праздниками у нас будет традиционная распродажа).
А еще они – к счастью для историков – часто творили на злобу дня. На злобу – в прямом смысле: история Пергама – это череда постоянных конфликтов, войн и вторжений, главным из которых стало нашествие галлов в правление царя Аттала I.
Попытка галлов была кровавой, яростной, но неудачной: вторжение было отбито. Государство отметило успех жертвоприношениями, праздниками – и щедрыми расходами на пропаганду. Пергамские мастера получили заказы увековечить события в мраморе; и мастера не подвели. Вот один из ярчайших примеров: «Галл, закалывающий себя и жену».
А еще в память о победе Аттал заказал создание одного из величайших, как позже выяснилось, шедевров в истории античного искусства. Что за шедевр, сейчас объяснять не буду; об этом в лекциях по античности есть целый раздел. Вернемся лучше к нашему «Умирающему галлу». То, что это – именно галл, мы теперь хорошо понимаем. Но почему принял его за гладиатора Байрон?
Причин, думаю, две. Первая – непреодолимое обаяние места. Байрон – в Риме; до Колизея – рукой подать; обстановка задавала вектор его воображению.
Вторая причина – более осязаемая: ошейник на шее воина.
Байрон вполне мог принять его за рабский ошейник, и ему ошибка простительна: не историк все-таки.
На самом же деле ошейник этот назывался «торквес», делался из бронзы, и носился галльскими мужчинами как знак престижа и высокого статуса. О них мы знаем и по описаниям, и из данных археологии: сохранилось торквесов довольно много:
Теперь получают объяснение и другие странные детали статуи. Например, труба на земле рядом с раненым. Гладиаторы на арене труба точно не пригодилась бы: а вот у воина на поле боя она вполне могла быть.
Итак, цепочка выстроилась. Сначала Байрон, не разобравшись, превратил галльского воина, погибшего в третьем веке до нашей эры в Малой Азии, в плененного римлянами на Дунае варвара, умершего в начале нашей эры на римской арене. Затем ошибку повторил Лермонтов (что, конечно, не умаляет достоинств его стихотворения). Со временем она проникла в школьные учебники, а оттуда – в тысячи голов, включая, возможно, и вашу.
А Алексей Пашков сегодня ее оттуда извлек) Но его заслуги здесь – только половина; вторая половина – за вами, любознательно дочитавшей статью до конца.
Что теперь с этой информацией делать? Мое предложение: найти школьника, который проходит – или скоро будет проходить – Лермонтова (если своих детей/внуков нет, можно у знакомых одолжить). Поделиться со школьником информацией. Объяснить, что этими сведениями можно будет учителя ошеломить, а может, и на ошибке поймать. Получить от школьника порцию восхищения.
Если решите так статьей распорядиться – обязательно дайте потом знать о результатах)))