Вы знаете, я никогда не обращал на это внимание, а недавно обратил и поразился…
Поразился тому, как Суриков использует мелкие детали для передачи сложных идей и смыслов.
Давайте присмотримся к его картине. Вот рыжий стрелец, в шапке набекрень, со свечой в руках. Бородка у него всклокоченная, глаза — ненавидящие. Это человек сильной воли, непокорный. Он и на плахе будет оставаться бунтовщиком. Посмотрите, как горит свеча у него в руках: мощным, сильным огнём.
А рядом с ним черноволосый, с густой бородой, злобно глядящий из-под низко сведённых бровей. Взгляд его — волчий, яростный, но в то же время как бы затаившийся, идущий как бы из глубины. Огонёк свечки, горящий одновременно и сильно, и как бы скрытно, как бы сжимающийся, чем-то напоминает этот взгляд глубоко посаженных глаз, идущий изнутри.
Третья свеча в руках у стрельца, сидящего к нам спиной в телеге. Этот человек, видимо, впал в предсмертный ступор. Бывает такое состояние, когда чувство обречённости превращается в апатию: со всем смирился, ничего не хочется – ни руку поднять, ни голову повернуть – просто покорно ожидаешь неизбежного. И свеча в его руке горит ровным, спокойным огнём.
Четвёртая – в руках у стоящего стрельца, на плечи которого накинут преображенский кафтан. Здесь совсем другой характер. Он покорно склонил голову, прощается с народом. Он физически ещё здесь, но духовно уже там. И свеча в его руке горит еле-еле. Ветер задувает её огонёк.
Ещё одну свечу забрал преображенец из рук стрельца в белом. Точно так же, как ветер треплет белые локоны на голове стрельца, преображенец задувает свечку. Сейчас его возьмут и поведут на плаху. До конца его жизни всего лишь несколько минут.
Ещё одна – на земле. Она брошена тем стрельцом, которого под руки уводят двое преображенцев. И свечка его уже погасла, но фитиль ещё тлеет, ещё идёт от него дымок, но уже совсем слабый, затухающий.
Наконец последняя свечка, погасшая безжизненно в руках у женщины, в отчаянии закрывающей лицо руками.
