Я постоянно пишу о том, как много мы в живописи упускаем. Иногда – по невнимательности: не приучены мы подмечать детали (впрочем, совместными усилиями мы с вами этот недостаток исправляем).
Но иногда, даже заприметив что-то явно важное, мы не знаем, как эту мелочь истолковать. Ведь одна и та же деталь может по-разному «работать» в картине! Все зависит от эпохи и от стиля.
В сегодняшней статье, например, вы увидите, как в одной картине птицы искусно управляют нашим вниманием. И подмечая уловку художника, испытываешь чувство, будто последний кусочек пазла на место поставил: «Вот, поймал тебя, хитрец!»
В другой картине птицы приглашают к философскому размышлению о жизни. Если принимаешь это приглашение, интеллектуальное удовольствие обеспечено: картину рассматриваешь – как с умным другом беседуешь.
Наконец, в третьей картине птица будет выступать «катализатором»: весь колорит начнет благодаря ее присутствие играть полнее, глубже, яснее!
«А разве можно этому научиться, не будучи профессиональным искусствоведом, — спросите вы, — Ведь невозможно знать все символы, да и раздумывать над каждой картиной – голова лопнет!»
Научиться – можно! Конечно, смысл всех символов и иносказаний выучить не удастся, да и ненужно это. А вот чувствовать «магистральное направление», в котором должна двигаться мысль – это несложно. Например: видим картину эпохи Возрождения – ищем религиозное иносказание; видим импрессиониста – и сразу задумываемся, какую роль играет цвет каждой детали.
В будущем курсе об искусстве для начинающих (над которым я потихоньку начинаю работать) будет целая лекция, посвященная как раз этому: «в какую сторону размышлять» над картиной, в зависимости от времени и места ее создания. Это очень облегчит вам понимание искусства, и сил сэкономит много.
Ну а сейчас я вам этот трюк на конкретном примере покажу. Итак, птицы в картинах: три случая, три разных понимания.
СЛУЧАЙ ПЕРВЫЙ: УПРАВЛЯЮТ НАШИМ ВЗГЛЯДОМ
Эта картина, помню, с детства меня интриговала. А значит, Абрахам Блумарт, нидерландский художник 17-го века, мог бы собой гордиться: ведь это, похоже, и было его целью – поразить, остановить зрителя перед картиной, заставить вглядываться.
Сюжет вы узнаете без труда, и подсказкой вам будут как раз две птицы с кусками хлеба в клювах. Перед нами – пророк Илия, скрывающийся от преследований в пустыне (разумеется, пустыню нужно понимать не буквально; пустыня – это там, где пусто, где нет людей, а не там, где жарко и песок). Пищу Илии, согласно Библии, носили посланные Богом вороны.
Не помню, знал ли маленький Алексей эту историю; но точно помню, что вороны его не интересовали. Зато интересовала хижина Илии, подозрительно похожая на наш дачный, образца начала 90-х, деревянный туалет. «К чему бы туалет в таком неудобном месте – на горе? – размышлял будущий искусствовед, — И что за странные ворота, которые никуда не ведут?»
Эти ворота меня прямо гипнотизировали! Ворота в пустоту – как это? Для чего?
И только дожив почти до сорока, я начинаю понимать, как и для чего)
Абрахам Блумарт был художником-маньеристом. В его время мода на вычурные, жеманные, болезненные даже иногда картины как раз докатилась из Италии до севера Европы, и многих художников очаровала. «Фантазия – это все! – радостно провозгласили они, — Художник – не раб природы, а творец новых миров! Оригинальности, оригинальности мы хотим от живописи!»
В итоге стали появляться такие, например, картины:
Это – Бахус, Церера и Венера. Не знаю. Как вы, а я бы без помощи Бахуса к такой Венере не подошел)
И вот маньерист берется за сюжет с Илией. Обычно пророка с воронами изображали в чаще леса, вот так примерно:
Но Абрахам не ищет легкий путей: ему нужно привычный сюжет вывернуть, перекроить, представить в новом свете. И он решает изобразить… пустоту! «Пустыня» у него становится пустыней в буквальном смысле: одинокое, полое пространство.
Но как показать пустоту? Прибегнув к контрасту! Дверь для этого и нужна. Мы видим ее – и привычно ожидаем за ней комнату или коридор. Но вместо этого наш взгляд ловит пустоту. Это – маленький шок, разрыв шаблона. Пустота, увиденная через дверь, ошарашивает и тут же становится главным акцентом картины.
А две другие детали – хижина, вот-вот готовая сползти по склону горы, и два ворона – продолжают ту же тему. Домик пророка как бы повис над пропастью; а вороны кружат в пустом небе. И именно на контрасте мы чувствуем всю безмерность пропасти, как бы разинувшей пасть и готовой проглотить домишко. А птицы на фоне мрачного неба выглядят затерянными и заблудившимися, помогая выявить его тоскливую пустоту.
СЛУЧАЙ ВТОРОЙ: ПРИГЛАШАЮТ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
Всем известен «Зимний пейзаж с ловушкой для птиц» Питера Брейгеля. Замерзшая речка. По берегам – домики и церковь. На льду – детвора. А справа, на первом плане – коварная ловушка: доска на палке, а под доской – зерно, а к палке привязана веревка. Наивные птицы клюют зернышки, не подозревая, что ловушка может захлопнуться в любой момент.
Не вдаваясь в подробности, скажу (и прошу вас поверить мне на слово): Брейгель – художник глубокий. Каждая почти его картина – это приглашение к философскому размышлению о жизни. Именно приглашение! Его работы – не ребусы, имеющие одну-единственную верную расшифровку. Скорее – темы для сочинения.
О чем вспомнил бы зритель-современник, заметив птиц (а не заметить их невозможно; ловушке отдана примерно треть площади картины, а значит, деталь эта – не случайна)?
Возможно, ему бы вспомнились слова Христа: «Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их?»
Выходит, что картина – глубоко оптимистична! Брейгель предлагает во всем положиться на Бога и с легким сердцем радоваться жизни (как это делают конькобежцы), не слишком заботясь о опасностях (которые символизирует ловушка). Бог отведет беду; а если не отведет – значит, на то его воля, и нам остается ее покорно и без ропота принимать.
Но с другой стороны…
С другой стороны, ловушка в средние века ассоциировалась с грехом и соблазнами, а в роли птицелова часто изображали дьявола. Взгляните на миниатюры из часослова Екатерины Клевской: сверху – пасть Ада, внизу – птицелов, расставляющий силки. Смысловая параллель очевидная:
Так может, картина Брейгеля призывает не к радости, а к осторожности? Не попадись в ловушку дьявола! Жизнь – скользкая и ненадежная (как лед), в любой момент можно оступиться (= поддаться соблазну) и оказаться в западне (= в когтях Сатаны). И те, кто беззаботно развлекается (как конькобежцы, или как птицы, беззаботно угощающиеся зернышками), неизбежно станут добычей птицелова. А не станет тот, кто вместо коньков отправится в церковь (предусмотрительно изображенную Брейгелем). Но будет их немного, так же, как немногие птицы воздержатся от соблазнительного зерна (заметьте, одна птица сидит на вершине дерева и ловушку игнорирует; но – только одна!)
Так какое прочтение правильное? Светлое – или мрачное?
Не знаю. Но знаю. Что Брейгель хотел подтолкнуть нас к размышлению. А птиц он использует как метафору: с одной стороны, они напоминают об известных текстах, с другой стороны – визуально, в самой картине, сопоставляются с людьми. И вот на этом стыке – тексты и изображение – и рождаются многочисленные смыслы.
СЛУЧАЙ ТРЕТИЙ: ПОДЧЕРКИВАЮТ СУТЬ СТИЛЯ
Вот мы и добрались до импрессионистов: Моне, «Сорока».
Я утверждаю: сорока введена сюда не случайно. Эта птица помогает Моне подчеркнуть и выявить – вновь при помощи контраста! – все особенности нового стиля, уже успевшего получить имя «импрессионизм».
Как он это делает, я мог бы объяснить, но… рука устала печатать, а вы, боюсь, устали читать. Давайте третью картину оставим вам на самостоятельную проработку. Если появятся интересные мысли – обязательно поделитесь со мной)