В названии этой статьи слово «читать» в сочетании с «живописью» стоит не случайно. Ведь средневековое искусство именно этим принципиально отличается от античного: для средневекового художника содержание, смысл всегда важнее формы.
Посмотрите на дискобола:
Нужно ли вам знать какую-то историю, чтобы оценить эту вещь? Нет. Мы ведь даже не знаем толком , кто здесь изображён: то ли реальный атлет, то ли, согласно одной из версий, Гиацинт (любимец Аполлона, который случайно погиб во время метания диска). Но это нам совершенно не мешает ценить совершенство этой скульптуры. Ведь главное здесь — в красоте форм, в игре мышц, в гениально переданном напряжении тела перед броском. Эта вещь, если хотите, вся «снаружи», она ничего не скрывает.
Иное дело — искусство средних веков.
Средневековые писатели раз за разом подчеркивают: у искусства — две функции. Во-первых, украшать (стены церкви или страницы книги), а во-вторых, напоминать верующим о важных церковных событиях, раз за разом возвращать их разум к божественным истинам. И похоже, что вторая функция воспринималась как гораздо более важная.
Отсюда и специфические черты средневековой живописи: якобы присущая ей примитивность, нарушения в пропорциях и перспективе. Нужно понимать, что все эти нарушения возникают не из-за неумения художников. Нет, дело в другом: для них создание оптической иллюзии, правдоподобности изображения всегда стояло на втором месте. Средневековый образ – это в первую очередь текст, и говорит с нами так же, как текст, только вместо слов у него — набор картинок.
Давайте посмотрим на несколько примеров.
Перед нами — миниатюра из рукописи IX века. В центре — агнец, который часто в это время заменял изображение Христа (ведь сказано в Библии: «Се есть Агнец Божий»). От него исходят лучи света в сторону двух групп пожилых людей. Внизу — некий фантастический архитектурный пейзаж.
А теперь взгляните на малозаметную деталь (средневековое искусство — оно всё из малозаметных деталей состоит). Между верхним краем здания и ногами старцев — узенькая полоска, на которой, если присмотреться, изображены рыбы, водоплавающие птицы и, похоже, рыбаки с сетями.
Что это такое? Что означает эта деталь?
Для того, чтобы в этом разобраться, нужно для начала понять, на какой текст опирается это изображение. Ведь практически все средневековые рисунки и миниатюры являются именно иллюстрациями, визуальными переложениями текстов.
Опытный глаз сразу найдёт ответ на этот вопрос: перед нами — иллюстрация к Апокалипсису. Фрагмент звучит так:
И тотчас я был в духе; и вот, престол стоял на небе, и на престоле был Сидящий;
и Сей Сидящий видом был подобен камню яспису и сардису; и радуга вокруг престола, видом подобная смарагду.
И вокруг престола двадцать четыре престола; а на престолах видел я сидевших двадцать четыре старца, которые облечены были в белые одежды и имели на головах своих золотые венцы.
И от престола исходили молнии и громы и гласы, и семь светильников огненных горели перед престолом, которые суть семь духов Божиих;
и перед престолом море стеклянное, подобное кристаллу; и посреди престола и вокруг престола четыре животных, исполненных очей спереди и сзади.
Убедиться в том, что мы правильно соотнесли текст с изображением, несложно: пересчитайте старцев по бокам миниатюры — их ровно двадцать четыре. Теперь всё встаёт на свои места, и изображения крылатых зверей в круглых медальонах тоже получают своё объяснение.
А как с рыбами? А с рыбами тоже всё ясно. Это — наглядное изображение «море стеклянного, подобного кристаллу». Действительно, как изобразить море из стекла? Да вот так и изобразить: полоской стеклянного цвета, на фоне которой разбросаны рыбы и птицы, в море обитающие.
Этот пример очень ярко показывает, как средневековые художники устанавливают связь между текстом и изображением. Они в буквальном смысле дословно переносят тексты на страницы манускриптов, создавая для каждого предложения визуальный эквивалент. Вооружившись этим пониманием, мы можем смело двигаться навстречу новым средневековым загадкам.
Пример второй: вот ещё одно странное изображение, тоже из манускрипта IX века (я решил не заморачиваться и для этого выпуска все примеры взять из шестой лекции курса по искусству средних веков, в которой я как раз подробно разбираю искусство каролингской эпохи).
Наверху — книга, лежащая на престоле. К ней подходят с двух сторон Агнец и Лев. Внизу — изображение некоего старца, который как бы укрывается покрывалом, а ангел , орёл и бык это покрывало с него, похоже , пытаются стянуть, пока лев трубит в рог.
Что всё это значит?
С верхней частью всё более-менее понятно: это тоже иллюстрация текста Апокалипсиса (любили средневековые художники последнюю книгу Нового Завета). Текст звучит так:
И видел я в деснице у Сидящего на престоле книгу, написанную внутри и отвне, запечатанную семью печатями.
И видел я Ангела сильного, провозглашающего громким голосом: кто достоин раскрыть сию книгу и снять печати ее?
И никто не мог, ни на небе, ни на земле, ни под землею, раскрыть сию книгу, ни посмотреть в нее.
И я много плакал о том, что никого не нашлось достойного раскрыть и читать сию книгу, и даже посмотреть в нее.
И один из старцев сказал мне: не плачь; вот, лев от колена Иудина, корень Давидов, победил, и может раскрыть сию книгу и снять семь печатей ее.
И я взглянул, и вот, посреди престола и четырех животных и посреди старцев стоял Агнец как бы закланный, имеющий семь рогов и семь очей, которые суть семь духов Божиих, посланных во всю землю.
И Он пришел и взял книгу из десницы Сидящего на престоле.
Соответственно, на закрытой книге художник изображает именно семь печатей (вы их рассмотрите, взглянув на изображение в высоком разрешении). С агнцем всё понятно. Что касается льва, то это «Лев из колена Иудина», о котором говорится в Библии. Имеется в виду под ним, видимо, тоже Христос, родословная которого восходит к Иуде , сыну Иакова (его, разумеется, не следует путать с Иудой из Нового Завета).
А вот что за седовласый старец изображён внизу, и почему животные к нему пристают, я вам пока рассказывать не буду. Должна же быть какая-то интрига? Захотите поглубже разобраться во всех тайнах манускриптов – добро пожаловать на курс (запись начнется на следующей неделе).
Третий пример: слово, образ и связь.
Посмотрите на миниатюру из Библии из Церкви Святого Медара в Суассоне. Изображён Святой Иоанн. О том, что это именно Иоанн Евангелист, можно догадаться и по изображению орла, и по тексту, который Орёл держит в крыльях. Это первые строчки из Евангелия от Иоанна: «In principio erat verbum», то есть «В начале было слово».
Но есть здесь и ещё одно указание на личность изображённого. Приглядитесь: в верхнем левом углу, на раме миниатюры, есть малюсенькое изображение. Для подкованного в священном писании читателя сразу ясно, что здесь изображено чудо в Кане галилейской, когда Христос превращает воду в вино. Чудо это описано только в евангелии от Иоанна.
Получается, что для средневекового художника изображение и текст равноправны. И миниатюра с чудом в Кане, и орёл, и первые строчки Евангелия — всё в равной степени дает зрителю понять, кто перед ним находится.
Но этим функции и слова , и образа не исчерпывается. Каждый из этих элементов должен был направить мысли зрителя на высокие божественные истины, причём одни эпизоды могут отсылать к другим, одни истины напоминать о других, визуальные и текстуальные метафоры могут цепляются друг за друга, как нити холста или звенья кольчуги. Например , присутствие на странице слов, с одной стороны, напоминают о том , что Бог нематериален и постигаем только интеллектом, а с другой стороны, подчеркивало особый статус текста как такового. Ведь миниатюра это находится в Библии , книге, которая содержит в себе слово Божие, то есть в некотором смысле, содержит в себе самого Бога, ведь Бог есть Слово.
Орёл, символ Евангелиста Иоанна, напоминает нам о двух местах в Библии, в Ветхом и Новом завете, где описываются знаменитая звери, «исполненные очей». И это давало повод задуматься о божественной премудрости, установившей соответствие между эпизодами Ветхого и Нового заветов (в средние века эти соответсвия называли «типами», о чём мы на курсе ещё подробно поговорим).
Наконец, миниатюра с чудом в Кане Галилейской помогала вспомнить содержание Евангелия от Иоанна, и напоминало о его особенности, уникальности на фоне трёх других евангелий (ведь, повторяю, эпизод превращения воды в вино описывается только у Иоанна).
Таким образом, изображение это представляет собой не просто символический текст, состоящий в равной степени из слов и образов, но ещё и текст многослойный, отсылающий к другим текстам, которые, в свою очередь, отсылают к новым текстам и образам, и так до бесконечности.
Вот такое оно, средневековое искусство, непростое.
Ну что , друзья? 5000 под подушку отложили? Запись на курс по средним векам начинается уже в понедельник, и вы должны быть готовы.
Уверен, курс наш взлетит, как этот дядька на колеснице с раннехристианского саркофага. Кстати, догадываетесь, что за сцены (их здесь несколько) на этом саркофаге изображены?