Сегодня собирался порадовать Вас статьёй о знаменитой кустодиевской «Купчихе за чаем». Действительно, кто не видел этой знающей себе цену вовсе не хрупкой барышни, чаёвничающей и закусывающей заодно с вальяжным котом на фоне архетипического вневременного пейзажа русской провинции.
Собирался я Вам рассказать о совершенно неожиданных деталях этой картины: например,
— о том, что купчиха — совсем не купчиха, а вовсе даже немецкая баронесса, более того, баронесса-студентка,
— о том, что женский идеал Кустодиева был как раз противоположным «Купчихе», и, к примеру, жена художника никакой… как бы сказать толерантнее… «масштабностью» фигуры не отличалась,
— о том, что как раз изящная супруга Кустодиева и порекомендовала мужу модель для картину, а сам муж писал картину, сидя в инвалидном кресле.
Собирался я написать о любопытных неожиданностях, связанных со знаменитым полотном. А потом подумал, что главное в ней совсем не это. И поэтому решил написать про главное. А что же это главное? Читаем здесь (впрочем, и о необычном здесь тоже будет):
Зачем люди начинают изучать искусство?
Потому что они хотят открыть новые горизонты знаний?
Потому что прозаическая окружающая реальность их не удовлетворяет? Потому что душа стремится к чему-то более возвышенному, чем меркантильная суета?
Нет. Не поэтому. Давайте скажем честно. Человек начинает интересоваться искусством, потому что оно ему нравится.
Причём работает это так. Человек видит картину. Она почему-то привлекает его внимание. Человек начинает её рассматривать, и она нравится ему всё больше. И в один прекрасный момент человеку хочется от картины большего, чем он может увидеть на ней. Он хочет узнать о деталях полотна, о художнике, об обстоятельствах создания картины. Подчас всё это открывает ему информацию, которую тот и не предполагал сначала. И вот человек понимает, что почти любое произведение искусства таит в себе целый мир, мир, который так интересно раскрывать во всех возможных подробностях.
Ну а есть ли человек, которому бы не понравилась «Купчиха за чаем»?Перефразируя классика: и какой же русский не любит Кустодиева? Кустодиева с его яркими красками, изобилием яств, народным бытом. Кустодиева, через картины которого словно открывается сама душа русской цивилизации, олицетворением которой оказывается наша купчиха: белоснежная холёная дама, которую язык не повернётся назвать пухлой. Нет, это та самая русская женщина, которая коня на скаку остановит и в горящую избу войдёт. Но — по необходимости.
Предпочитает она, конечно, не останавливать коней и не работать в пожарной бригаде, а сидеть за столом, ломящимся от яств и пить чай на блюдечке из зеркально начищенного самовара. И чтобы рядом — мурлыкающий кот, а позади — усеянный церквями город и добрый молодец, седлающий белоснежного коня прямо у ворот. Выы его, конечно, не правда ли? Если нет — вернитесь к картине и попробуйте его найти — только потом читайте дальше!
Вот только у художника, писавшего хрестоматийную «купчиху» самовар на столе не блестел и хрустел под ножом сахарный арбуз. Взглянем на скатерть. Там сперва почти незаметная надпись: Б. Кустодиев 1918. Картина создавалась в голодном Петрограде вскоре после революции посреди ужасов разгорающейся Гражданской войны, когда кусок хлеба приходилось выменивать на личные вещи. Художник писал картину в инвалидном кресле, а подчас — лёжа. У Кустодиева уже как десять лет обнаружили опухоль спинного мозга. Кошки вовсе не мурлыкали во время чаепития, а приходили в ночных кошмарах и впивались острыми когтями в спину, заставляя с криком просыпаться от жуткой боли. Хозяйство в доме на свои хрупкие плечи взвалила стройная и изящная супруга художника, ничуть не напоминавшая героиню картины. Вот какой Кустодиев запечатлел её ещё до своего страшного диагноза:
Как раз супруга и посоветовала художнику модель для «Купчихи за чаем». Ведь в живописи у Кустодиева был совершенно иной вкус, чем в жизни. «Худые женщины на творчество не вдохновляют» — замечал он. И обыкновенно писал женщин вовсе не худых:
«Купчиха» жила неподалёку, в том же голодном Петрограде, в 1918 году чаще коловшая дрова, чем сидевшая за самоваром. Ей стала студентка (!) медицинских курсов Галина Адеркас, чистокровная немка, баронесса по происхождению. Баронесса Адеркас с медициной, впрочем, жизнь свою впоследствии не свяжет. Она будет советской хоровой певицей и даже актрисой цирка. Но всё же не купчихой. Таковой она останется только в творчестве Кустодиева. Глядя на зарисовку, сделанную художником с натуры, становится понятно, что живописцу всё же пришлось немного состарить и «расширить» свою модель:
Вот факты. Теперь давайте делать выводы. Первое, что напрашивается: картина — протестная. Кустодиев пытается забыться от боли и изолироваться от окружающей действительности, создавая мир, полностью противоположный реальности и погружаясь в него.
За окном — Петроград, на картине — русская провинция, дома — голод, на холсте стол ломится от явств, он рисует немецкую баронессу, а появляется отечественная купчиха, в стране — война и разруха, на картине — мир и покой из сонной сказки о России. Это звучит очень красиво, эмоционально и поэтично. Вот только я не поэт, я историк. А с точки зрения исторической достоверности это не так.
Кустодиев не пытается забыться в прекрасной сказке, спасаясь от действительности. Кустодиев всю жизнь создавал эту сказку, безотносительно окружающей реальности — была она прекрасна или ужасна. Обширные женские тела он писал и до болезни, и до революции, равно как и стилизованную почти до уровня лубка традиционную Россию. Тела мы уже видели, а теперь давайте взглянем на пару картин Кустодиева, предшествующих «Купчихе», но к обнажённой натуре отношения не имеющих:
Очевидно, что стиль и темы живописи Кустодиева сформировались задолго до «Купчихи за чаем». Они не были порождены протестом или бегством от действительности. Они вообще от действительности не зависели. Да и сам художник отличался поразительным мужеством перед лицом страшных невзгод. Одновременно с созданием картины он пишет своему другу: ««Живём мы здесь неважно, холодно и голодно, все только и говорят кругом о еде да хлебе […] Я сижу дома и, конечно, работаю и работаю, вот и все наши новости». Согласитесь, не такого письма и стиля ждёшь от человека, орущего от боли по ночам в холодном доме, из которого завтра унесут очередной стул, чтобы обменять на хлеб.
Итак, картина не является отражением жизненной трагедии Кустодиева. Хотя сама трагедия безусловно позволяет взглянуть на картину под другим углом. «Купчиха за чаем» — манифест всего творчества художника. А о чём это творчество? Оно о том, что так близко каждому из нас, тому, однако, что с таким трудом может быть выражено. О том, что означает слово «русский». Блестящий самовар, самобытная женская красота, яркие контрастные цвета, православная церковная архитектура, широкий простор, обилие еды, чай из блюдечка, домашний уют, здоровье и счастье. Красиво, по-научному это называется «архетипический национальный идеал жизни».
Ухватить его очень сложно. То, что удалось Кустодиеву в живописи, пожалуй, удалось только одному художнику. Именно художнику, хотя красками на холсте он никогда не писал. Он писал свои полотна словами. Речь идёт о современнике Кустодиева, человеке с не менее трагической судьбой — Иване Шмелёве и его произведении «Лето Господне». «Лето Господне» — не одна картина в словах, это целая галерея русской жизни и русской мечты. Если Вы никогда не читали его — категорически рекомендуем Вам это сделать и присоединиться к обсуждению в литературном Клубе. Там вы не просто обсудите книгу с такими же неравнодушными людьми, но и получите профессиональный исторический комментарий, без которого полностью понять эту книгу – невозможно.
А комментировать будет мой хороший друг и коллега Юрий Нежинский, в чьи руки, как вы уже знаете, я передаю наш Литературный клуб. Собственно, сегодняшнюю статью он же для вас и написал.
Узнать в подробностях, как устроен Клуб, и присоединиться (если возникнет желание) можно здесь: https://fun-for-kids.ru/product/litklub/