Грандиозная выставка Дейнеки и Самохвалова прошла в петербургском Манеже в 2020-м году. Про всю выставку писать не буду, остановлюсь только на том, что зацепило лично меня.
А зацепила меня серия Самохвалова «Девушки метростроя».
Здесь перед вами — галерея богинь, богиня советских, богинь труда, строителей нового мира. Вместо копья Афины в руках у одной из богинь занял отбойный молоток, вместо яблока прекрасной Афродиты — пучки арматуры. При этом богини советские сохранили и мудрость, и воинственность, и соблазнительность своих античных предшественниц. Невероятная смесь сексуальности с трудовой дисциплиной – такое, пожалуй, удавалось только Самохвалову.
Но вот что меня особенно зацепила в этой серии, так это то, насколько результаты усилий Самохвалова отличаются и противоречат его творческому методу (по крайней мере, как он сам этот метод описывает).
Вот что пишет Самохвалов о своём рабочем методе:
«К этому приводила меня и новая задача, которую я себе ставил. Поиски образа-типа советской девушки-метростроевки, органически впаянной в общий рабочий ход гигантской стройки, в которой ее общественный смысл подчеркивается каждой деталью, требовали, как мне казалось, иного подхода и иного формата решения.»
И уж простите меня, но я ему не верю. В «Метростроевках» нет ничего случайного, ничего порывистого. Наоборот, всё здесь — строгий расчёт, всё продумано, всё выверено.
Выверено в соответствии с древнейшим каноном. Посмотрите на метростроевку с отбойным молотком.
Она замерла в совершенно неудобной позе: плечи и грудь развернуты фронтально, а голова — строго в профиль. Рука удерживает молоток в вертикальном положении, хотя казалось бы, что мешает прислонить его к приступке? Рука, опирающаяся на на полку, явно могла бы принять и более комфортное положение. Одним словом, всё в ней нарочито. Ну не располагает реальный человек своего тела таким вот геометрически правильным образом, чтобы одна нога была строго вертикально, а другая ушла строго под 45 градусов, будучи при этом параллельной противоположному предплечью. Зато именно так располагали мраморные тела своих героев античные скульпторы.
Посмотрите на Аполлона Бельведерского: разве не напоминает он вам по композиции Метростроевку с отбойным молотком? Достаточно слегка изменить положение передний руки (у Аполлона она вытянута, у метростроевки опирается на приставку), и чуть изменить положение ног — и вот вам советская богиня Самохвалова.
Главное, на чём держится весь эффект и Аполлона, и метростроевки — это контраст: вальяжное, расслабленное тело (скрещенные ноги не оставляют сомнений в том, что тело это, готовое к борьбе и прыжку в любой момент, именно сейчас находится в состоянии блаженного покоя), и при этом — взгляд, напряженный и внимательный, устремленный вперед (у метростроевки — в светлое будущее, у Аполлона — на поверженного им змея Пифона) — именно это сочетание и завораживало, по-моему, посетителей ватиканского музея на протяжении сотен лет. Она же заставляет останавливаться и перед метростроевкой.
Не будем останавливаться на достигнутом, и посмотрим на других героинь Самохвалова. Вот метростроевка, опирающаяся на лопату.
Откуда же дует этот ветер, что превращает её одежду в водопад живописных складок, что развивает её волосы, что заставляет ткань ее красной блузы любовно охватывать каждый изгиб молодого красивого тела? А дует он с берегов древней Эллады! Ведь очевидно: прабабушка метростроевки с лопатой — никто иной, как гениальная Ника Самофракийская, красотой которой, как говорят, восхищался сам Ленин.
У Ники Самофракийской нет лопаты. Да что там говорить — у неё даже рук с головой нету. И всё же в качестве прототипа она узнается сразу же.
Метростроевка, сражающаяся с непослушным тросом, напоминает мне «Менаду» Скопаса.
Скопас впервые в истории античного искусства применил такую композиционную схему: тело, закрученное по спирали. Метростроевка Самохвалова не буквально повторяет фигуру Скопаса, но социалистический художник, будучи человеком хорошо образованным, не мог не знать о существовании этой скульптуры. И пусть исступление Менады — священное, дионисийское, а исступление метростроевки скорее заключается в трудовом порыве, но их физическое, композиционное выражение на удивление одинаково.
Метростроевка, несущая арматуру:
Она напоминает мне греческого воина с одной из метоп Парфенона (на всякий случай: метопы — это элементы греческой архитектуры, такие мраморные квадратики, находящиеся над колоннами греческого храма, которые часто украшались барельефами; в случае Парфенона барельефы эти изображают кентавромахию, то есть битвы греков с кентаврами). Посмотрите: одна рука поднята вверх, другая опущена вниз, тело показано в профиль…
«Но ведь это не буквально повторение, Алексей!» — воскликните вы. Да, конечно, не буквальное. Самохвалов — художник, а не копиист. Но принцип-то, принцип один и тот же! Придать человеческому телу геометрическую правильность, согнуть локти под прямыми углами, превратить шагающие ноги в равнобедренный треугольник, показать все конечности на фоне пустого пространства, чтобы их абрис вырисовывался максимально четко и недвусмысленно. Это — принципы, которым следовали античные творцы, тем же принципам следует и творец советский.
Наконец, если у вас остались сомнения в том, что источником вдохновения для Самохвалова служили не столько девушки метростроя, сколько богини солнечный Эллады, сравните вот это метростроевку с мраморным бюстом Афины, и все сомнения у вас отпадут.
Как вы уже, наверное, догадались, перед этой серией Самохвалова я испытываю щенячий восторг. И не в последнюю очередь восторг этот связан с тем, что по образованию я – историк-античник. И античное искусство, которое сейчас приобрело репутацию немного однообразного, немного скучного, немного суховатого и уж точно не современного, а потому и не заслуживающего пристального внимания (большинство моих клиентов, когда я в Эрмитаже предлагаю сходить на первый этаж и посмотреть греческую скульптуру, корчат кислые мины и отказываются, так что о непопулярности греческого искусства я знаю не понаслышке) — так вот, несмотря на не популярность античности у широкой публики, для меня она до сих пор окружена ореолом чего-то недосягаемо возвышенного, идеального и недостижимо прекрасного. Может быть, я в своем восхищении перегибаю палку. Но Метростроевки Самохвалова ясно показывают: законы искусства вечны и неизменны. Что работало две тысячи лет назад, то будет работать и сейчас (оказавшись, разумеется, в руках умелого и искреннего мастера). Отсюда важный вывод: хотите лучше понимать искусство современное — изучайте искусство древнее. С моей, конечно, помощью.