Я всяческой конспирологии всегда сторонился. Но иногда бывает: читаешь книги по истории искусства, и мысли про заговор рептилоидов нет-нет да и придут в голову.
Посудите сами: вот есть Италия. А в Италии — Возрождение. И про него написано, рассказано и снято столько, что даже современные подростки, если их вытащить из телефона и хорошенько потрясти, какие-то знания про Леонардо да Винчи обнаруживают. В эту же эпоху, абсолютно параллельно итальянскому возрождению развивается еще одно, северное. Происходит это, в общем-то, рядом: стоит только через Альпы перевалить. А между тем об истоках северного Возрождения книги по искусствоведению упоминают настолько вскользь, что закрадывается подозрение: не специально ли нам пытаются обрезать картину мира? Заговором попахивает!
Но мы-то с вами ценим художника или скульптора не только за раскрученность, не только за популярность и частоту упоминание его имени. Мы умеем отдать должное художественному мастерству, и если вещь выполнена талантливо, мы оценим ее по достоинству. И неважно, на слуху она, или нет. Поэтому сегодня хочу познакомить вас со скульптором, о котором вы, возможно, слышите впервые, но работы которого вас точно поразят!
Итак, мы отправляемся в путь. Наша цель – Бургундия…
«…Шампань или Прованс» — тут же начинает играть мелодия из «Трех мушкетеров» у вас в голове. Да, Бургундия была цветущей французской провинцией. Но для нас важна ее особая роль в истории искусства: дело в том, что в 14-15 веках в Бургундии правила младшая ветвь французского королевского дома. Отсюда — тесные связи с высокой парижской культурой. С другой же стороны, в то время герцогам Бургундии принадлежали и территории, где расположена современная Голландия и Бельгия. Именно оттуда, из Нидерландов, вышли и ван Эйк, и другие «звезды» северного Возрождения.
Бургундия стала волшебным котлом, где сплавлялись две художественные традиции.
Похоже, искусство нашего героя и стало результатом этого культурного синтеза. Про Клауса Шлютера мы знаем немного, но очевидно, что в Бургундию он прибыл из Нидерландов. Поступив на службу к герцогу Филиппу 2 Смелому, он создает два знаменитых произведениях. Оба сейчас находятся в Дижоне, и оба имеют как бы братьев-двойников за Альпами, в Италии.
Например, в любой книге по истории итальянского Возрождения вы найдете упоминание о статуе святого Георгия работы Донателло (как вы понимаете, именно в его честь названа одна из черепашек-ниндзя). Эта скульптура примечательна легким поворотом корпуса, который как бы выводит фигуру из пространства арки:
До Донателло скульптуры «боялись» отойти от стены: они подчинены фасаду, они льнут к колоннам или прячутся в нишах, не пытаясь даже обрести свободу. Георгий уже самостоятелен: он как бы пытается выйти из ниши. Маленький поворот для отдельной фигуры, но огромный сдвиг для искусства.
А теперь посмотрите, что делает Шлютер, создавая скульптуры для портала монастыря близ Дижона:
Его фигуры уже почти полностью отделились от стены, они смело выступают из-под готических ажурных куполов. В центре — Богоматерь с Христом на руках, которая, в нарушение всех канонов, поставлена не прямо и симметрично, а порывисто бросается куда-то вбок.
Сравните: вот готическая скульптура из собора в Амьене. Чувствуете разницу?
И если увиденное уже произвело на вас впечатление, то что же будет, когда мы войдем внутрь? Ведь внутри монастыря должен был находиться так называемый Колодезь Моисея!
Колодезь этот на самом деле представляет собой восьмигранный постамент для огромного распятия (на колодец оно похоже лишь по форме). На гранях его — фигуры ветхозаветных пророков:
Что мы с вами, как зрители, сразу отметим? Во-первых, ту же самую попытку вырвать фигуры из плена архитектурного обрамления. Посмотрите: им тесно между тонкими колонками на гранях колодца, они как бы выступают, вываливается на нас.
Еще заметим, что в отличие от средневековых скульпторов Лютер почти не использует атрибутов. Однозначно узнать можно только царя Давида (по короне) и Моисея, у которого два традиционных признака (кстати, узнаете, какие?)
Остальные атрибутов лишены, хотя, по традиции, подписаны, чтобы зритель не запутался. И все же главное для Шлютера не задать зрителю тест на знание библейских текстов, а представить живых людей, с разными биографиями и характерами.
Давид у него царственно спокоен; Захария смотрит скорбно и с мрачным осуждением:
При этом в выборе типажей Шлютер абсолютно оригинален. Взять пророка Иеремию. Он считается самым трагическим, самым надрывным из ветхозаветных пророков; одна из его книг так и названа – «Плач Иеремии». В Сикстинской капелле Микеланджело изобразил его погруженным в скорбные размышления, и борода, как будто слезы, стекает по его руке:
У Донателло он старик, худой и небритый; все лицо дрожит, словно Иеремия пытается сдержать рыдания:
А у Шлютера он внезапно похож на ловкого адвоката, который, хитро прищурившись, указывает на удачно подобранное место в книге:
Кстати, сравнивать пророков Шлютера с пророками Донателло, выполненными для так называемой «башни Джотто» во Флоренции, я начал не случайно. Ведь задача у них явно была схожей: оживить ветхозаветных персонажей, сделать каждого индивидуальностью. И тут мы подходим к самому удивительному: лысинам!
Вот знаменитый пророк Аввакум работы Донателло, которого итальянцы ласково прозвали «Цукконе», то есть «тыква»:
А вот пророк Исайя, каким его на несколько десятилетий раньше увидел Шлютер:
И кто возьмется утверждать, что работа Донателло на голову выше работы его северного коллеги? Я не возьмусь. Почему же в таком случае историки искусства так настойчиво рассказывают нам про первого, и так обидно умалчивают про второго?
Уф, статья вышла длинной, но я не сомневаюсь в вашей готовности читать даже длинные тексты, если они толкового написаны. Надеюсь, что тема неизвестного северного Возрождения вас заинтересовала. Надеюсь вдвойне, потому что в следующий раз я эту тему продолжу! Сегодня мы поговорили о скульптуре, а в следующий раз речь пойдет о художниках, которые ни в чем не уступают знаменитым итальянцам. И по которых мы тоже, по странному совпадению, не знаем.
А вы пока дайте мне знать, пожалуйста: хочется ли вам и дальше расширять свои свой культурный кругозор? Нужно ли и дальше рассказывать о вещах гениальных, но по какой-то случайности не попавших в список того, что «должен» знать минимально образованный человек?