Итак, вот он, наш герой, строго смотрит из-под смоляных неаполитанских бровей. Кстати, строг он был не только к зрителю, но и самому себе. «Либо молчи, либо пусть твоя речь будет лучше молчания» — гласит надпись в руке.
Да, высоко поднята планка! Постараюсь, чтобы моя статья ей соответствовала.
Что ж, вот несколько причин познакомиться с этим живописцем.
(НЕ)ДОМАШНИЙ МАЛЬЧИК
До сих пор жив обидный стереотип: мол, люди искусства – оранжерейные цветочки. Наш герой свой жизнью доказал обратное. Всем прилежным мальчикам, с вечера собравшим портфельчики, всем очкарикам с прилизанными челками, всем членам шахматных секций, которые крадутся на занятие вдоль стенки, чтобы не привлечь внимания парней из спортивного класса, — всем он напоминает: можно и по-другому!
Взгляните на эту картину американца Томаса Моргана:
На ней изображен наш герой, рисующий бандитов в пещере. Бандиты не против: почему бы пленнику не дать развлечься – и их развлечь? Тем более, что пленник – уже и не пленник почти; скорее, боевой товарищ.
Действительно, наш беспокойный неаполитанец дома не сидел. Полжизни проскитавшись по Италии (отчасти – вынужденно; из-за неуживчивого характера он нигде надолго не задерживался), художник угодил в руки романтиков с большой дороги. Их образ жизни ему приглянулся (видно, не зря именно его многие считают родоначальником романтизма в живописи). Сведения о его жизни в шайке довольно смутны, но есть подозрения, что оставался с бандитами он не против своей воли.
Интересно, это тогда, во время жизни в горах, он разработал новый живописный прием? Тот самый, что позже принес ему известность и благосостояние? Мы не знаем. Знаем только, что прием – заслуживает восхищения.
ПЕЙЗАЖИ, ПОЛНЫЕ СМЫСЛА
Помните, в лекциях про Питера Брейгеля я объяснял, как у него пейзажи обретают характер и голос; как пейзаж становится участником действия, иногда вторя персонажам картины, иногда споря с ними?
На полотнах нашего героя происходит то же самое. У него пейзаж – не просто «задник», не немая декорация. Нет, он использует пейзаж, чтобы управлять вниманием зрителя.
Взгляните: вот сцена встречи двух великих отшельников – святого Антония и святого Павла Фивейского:
В пейзаже продумана каждая деталь. Пещера в центре напоминает о добровольном пустынничестве; тяжко нависший куб скалы говорит одновременно и о суровых испытаниях, которым святые себя подвергают, и о их суровой, несокрушимой воле.
А вот другой пример:
Здесь пейзаж – подчеркнуто идиллический: тихая речка, мягко очерченные скалы вдали, на берегу – беззаботные купальщики… Но, переходя от заднего плана к переднему, зритель – если он достаточно внимателен! – наткнется на две значимые фигуры: мужчина с лирой, и перед ним – женщина с горстью песка в руке. И вспомнит зритель историю Кумской Сивиллы, попросившей у Аполлона столько лет жизни, сколько в ее горсти уместиться песчинок; и вздрогнет, вспомнив, как жестокий бог даровал ей вечную жизнь, но не вечную молодость; и ощутит, как обманчивы покой и красота; и осознает, сколько зла угнездилось в самой сердцевине мира… И именно этот контраст между пейзажем и рассказанной историей пошлет россыпь мурашек по спине.
Кстати, если сюжет про Кумскую Сивиллу вам не знаком, не расстраивайтесь: наш герой, выбирая темы для картин, как кажется, издевался над зрителями.
ХУДОЖНИК, КОТОРОГО НИКТО НЕ ЛЮБИЛ
Неизвестно, где он приобрел такие глубокие познания об античности; не у разбойников же, в самом деле!
В любом случае, сюжеты его картин даже мне, выпускнику кафедры истории Древней Греции и Рима, часто приходится гуглить.
Возьмем, например, вот эту:
Обычно сюжет определяют так: «Пифагор возвращается из подземного царства». Чтобы понять ее, нужна небольшая историческая справка. Итак, вот несколько фактов о Пифагоре, которые ваш учитель геометрии коварно скрыл:
Пифагор был не столько математиком и даже не столько философом, сколько основателем религиозной секты. В ее рядах царила строгая дисциплина; слово Учителя было истиной в конечной инстанции. Последователи Пифагора должны были соблюдать множество правил и запретов. Например:
Не поднимай то, что упало.
Не прикасайся к белому петуху.
Не ломай хлеба.
Не шагай через перекладину.
Не размешивай огонь железом.
Не откусывай от целой булки.
Со временем фигура Пифагора, и без того загадочная, обрастала все большим количеством легенд. И вот уже в третьем веке нашей эры философ-неоплатоник Ямвлих пишет его биографию. А в ней есть эпизод: Пифагор на целый год спускается в подземный мир, предварительно приказав матери спускать ему туда записки обо всем, что происходит на земле. Затем он возвращается – и поражает людей своим всезнанием…
Таких сюжетов у нашего героя много. Кажется, что он хочет унизить зрителя, ткнуть того носом в собственное невежество! Уже за это его можно было не любить…
Однако не любили его, скорее всего, вот за такие картины:
Ну, кем же еще может быть дама с рогом изобилия в руках, как не капризной Фортуной?
Изображений легкомысленной богини, дающей (но чаще, увы, не дающей) удачу, создано было сотни. Но наш герой тему обострил: у него Фортуна раздает свои милости – деньги, царские короны и красные кардинальские мантии — ослам да свиньям. Это был неожиданный поворот: обычно Фортуну изображали просто ветренной и непостоянной; здесь же она творит несправедливости вполне осознанно.
Но картина имела еще и легко читаемый политический подтекст. При дворе папы Александра VII в ней увидели сатиру на Ватикан. Художника обвинили в оскорблении чувств, клевете и всяческом раскачивании лодки. И посадили, ясное дело. Правда, ненадолго.
И это еще инквизиция до него не добралась…
ЛЮБИТЕЛЬ ЧЕРТОВЩИНЫ
Особое место в его творчестве занимали изображения шабашей, демонов и ведьм. Вот таких, например:
Как удалось ему избежать внимания инквизиции – загадка.
Наконец, его семейная жизнь. Это тот случай, когда один образ лучше тысячи слов. Взгляните на портрет его жены. На ее настороженный взгляд, на чистый и хрупкий, как фарфоровое блюдечко, лоб, на по-детски беззащитные кустики волос…
Как думаете, счастливую историю он рассказывает?
Нет, сил на эту часть у меня уже на хватит. Да и для будущих лекций надо что-то оставить.
Что ж, мне осталось только назвать наконец имя художника.
Его звали Сальватор Роза.
P.S.: хотя нет, еще один вопрос задам напоследок. Скорее всего, вы про этого художника не знали, или знали не слишком много. И вот – познакомились, потратив время на чтение моей статьи. Как считаете, время потрачено было не зря?