Давайте вернемся в начало нашей мистической истории: вы – в Лиссабоне. Разглядываете «Искушение святого Антония», чуть ли не кончиком носа касаясь картины. И хотя в основном ваше внимание привлекают гротескные демоны, обступившие святого, но и изображения на стене справа вы тоже подмечаете:
Как всегда у Босха, они загадочны. Сверху, ясное дело, вручение скрижалей Моисею и поклонение золотому тельцу; тут все понятно. А вот ниже – вручение даров некоему демону, а еще ниже – двое несут гигантскую гроздь винограда…
Ну ладно.
И вот уже на следующий день вы – в Праге (помните же, в нашей истории вы между европейскими столицами перемещаетесь легко и небрежно). Гуляете по знаменитому еврейскому кладбищу:
И вдруг краем глаза вы выхватываете на могильном камне что-то знакомое…
Несут огромную гроздь винограда! Как на картине Босха! Только несут ее… медведи?
Что за мистика? Какая связь между Босхом – и старым еврейским кладбищем? Каково значение детали? Магический символ? Алхимический шифр?
Все это похоже на начало увлекательного романа со средневековыми тайнами, секретными обществами и зашифрованными посланиями… но тут, как всегда, появляется наукообразный Алексей – и рушит весь саспенс.
Во-первых, Алексей предлагает разобраться с сюжетом. А в нем ничего загадочного; просто этот ветхозаветный эпизод – не самый яркий, потому и помнят его не все. Дело в следующем: перед вторжением в Ханаан Моисей отправляет гонцов «высмотреть землю». Возвращаются они не с пустыми руками: «и пришли к долине Есхол, [и осмотрели ее,] и срезали там виноградную ветвь с одною кистью ягод, и понесли ее на шесте двое».
Кроме винограда, упоминаются еще и гранаты, и много чего другого вкусного. Хорошая земля, надо брать.
В средневековом искусстве этот сюжет не слишком часто, но встречается. Иногда гонцов с виноградом прямо на стене дома можно увидеть:
Но почему на могильном камне люди заменены на медведей?
Видимо, дело в том, что в иудаизме существовал запрет на изображение человека (как и в исламе, кстати). Связано это с буквальным пониманием второй заповеди: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, что на земле внизу, и что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им;»
Правда, соблюдался он не строго и не всегда. Например, в знаменитой античной синагоге в Дура Европос (а знаменита она своими прекрасно сохранившимися фресками) есть изображения людей. Вот нахождение Моисея дочерью фараона:
Однако в средние века еврейские художники старались заменять человеческие фигуры изображениями животных. Медведь же был выбран, видимо, потому что некоторые еврейские фамилии включали слово «медведь» как составную часть.
Вот и вся загадка…
Но вам очень хочется, чтобы хоть какой-то мистический след во всем этом нашелся. И вы задаетесь вопросом: а почему Босх именно эту сцену помещает рядом со святым Антонием?
Отличный вопрос! Здесь как раз можно пофантазировать на тему алхимии. Многие исследователи считают, что отсылки к Ars Magna (как называли искусство превращения металлов в то время) есть во всех работах Босха. Например, одно из зданий в «Искушении» очень напоминает по форме алхимический атанор, то есть сосуд, в котором трансмутация происходила:
И если рассуждать в рамках «алхимической теории», то для изображений на стене полуразрушенного здания можно подобрать подходящие значения. Верхняя сцена будет отсылать к идее трансформации металлов (ведь телец-то – ЗОЛОТОЙ); что касается винограда, то из него делают вино, а вино – это евхаристическая кровь, а некоторые вещества алхимики действительно называли кровью…
Но все это, на мой взгляд, натянуто и неубедительно. И я хочу предложить другую версию, более изящную и более простую.
Вот она: изображения на стене комментируют, как бы повторяют основную сцену триптиха.
Смотрите: согласно легенде, демоны святого Антония иногда мучили, а иногда – запугивали и искушали, представая перед отшельником в чудовищных или соблазнительных образах. В известной картине, которую в последнее время приписывают молодому Микеланджело, упор сделан на мучения: святого поднимают в воздух, бьют, терзают:
Но у Босха акцент, наоборот, на психологическом воздействии. Вокруг Антония разыгрывается что-то вроде сатанинской мессы: один из бесов явно похож на читающего священника:
А Антоний невольно как бы становится частью богохульного ритуала. Демоны его дразнят, запугивают, пытаясь перетянуть на свою сторону. Но Антоний не поддается: все его внимание сосредоточено на истинной, мистической мессе, которую отправляет сам Христос:
Теперь посмотрим на верхнюю сцену, изображенную Босхом на стене:
Здесь четкая смысловая параллель: в то время как Моисей служит истинному Богу, люди внизу поддались искушению – и пляшут перед золотым тельцом. Истинная вера противопоставляется дьявольскому наваждению, перед которым одни устоят, а другие – нет.
Вроде пока все красиво выходит… но как с этим согласуется нижняя сцена, где гонцы несут виноград?
Ведь она, кажется, говорит о божественном обещании и вере в его исполнение, а вовсе не о соблазне и обмане?
Так, да не так. Дело в том, что на историю нужно взглянуть в контексте.
Помните, что происходит после возращения гонцов из земли обетованной?
А я напомню: евреи впадают в сомнение. Гонцы рассказывают: «мы ходили в землю, в которую ты посылал нас; в ней подлинно течет молоко и мед, и вот плоды ее; но народ, живущий на земле той, силен, и города укрепленные, весьма большие, и сынов Енаковых мы видели там; не можем мы идти против народа сего, ибо он сильнее нас.» (Чис.13:28-29,32)
Несмотря на много раз данные и повторенные Богом обещания дать землю обетованную своему народу, и несмотря на доставленные разведчиками доказательства, что земля хороша весьма, евреи все равно не верят и малодушничают. И это не проходит им даром: именно тогда Бог принимает решение, что его народ будет сорок лет скитаться по пустыне. Никто из маловеров не войдет в землю обетованную.
Хотя – важный момент! – двое разведчиков оставались тверды в вере:
«И Иисус, сын Навин, и Халев, сын Иефонниин, из осматривавших землю, разодрали одежды свои и сказали всему обществу сынов Израилевых: земля, которую мы проходили для осмотра, очень, очень хороша; если Господь милостив к нам, то введет нас в землю сию и даст нам ее – эту землю, в которой течет молоко и мед; только против Господа не восставайте и не бойтесь народа земли сей; ибо он достанется нам на съедение: защиты у них не стало, а с нами Господь; не бойтесь их. (Чис.14:6-9)»
Чувствуете, к чему я клоню? История гонцов, вернувшихся с виноградом из Ханаана – это та же самая история о вере и неверии. Одни поддались страху – и были наказаны; другие, подобно Антонию, твердо уповали на Бога — и устояли перед искушением.
То есть обе сцены, изображенные Босхом – это ветхозаветные параллели к происходящему с отшельником. Сцену поклонения демону в центре я точно определить не могу, но предполагаю, что это – своеобразная «выжимка», подведенный итог: кто не крепок в вере – неизбежно поддастся соблазнам и отпадет от Бога.
Ну, что думаете? Красиво у нас все сложилось?
P.S.: главный вывод из сегодняшней статьи будет, пожалуй, таким: мало того, что искусство постоянно обращается к ветхозаветным сюжетам (об этом вы и без меня знали), оно еще и вкладывает в эти сюжеты сложный и тонкий смысл. Истории из Ветхого Завета используются как примеры, назидания, предостережения. Но понять, что пытаются художники до нас донести, и оценить, как изящно они это делают, сможет только тот, кто с самими сюжетами хорошо знаком.
А знакомится с сюжетами, и учиться их узнавать в живописи, и понимать их смысл – и явный, и скрытый – мы будем на курсе «Ветхозаветные сюжеты в искусстве для детей», который, надеюсь выйдет в сентябре. И хотя он в первую очередь создается для детей, но и многим взрослым будет интересен [подмигивает].