Иконостас этот – великолепен и подозрителен.
В чем заключается великолепие, пояснять не надо: просто посмотрите на эти барочные перевивы!
А вот что вызывает подозрительность, так это набор и порядок размещения икон.
То, что иконостас первого крупного храма, сооруженного в Петербурге при Петре, не соответствует старинным русским схемам, видно невооруженным глазом. Например, деисусный ряд – то есть ряд святых, поклоняющихся Христу в центре – здесь просто отсутствует.
Зато есть две иконы по бокам от царских врат: с одной стороны – Христос в образе Царя, с другой – Богоматерь в образе Царицы Небесной.
Каждая из них, в свою очередь, окружена пятью изображениями поменьше. И вот они-то нас и будут интересовать.
Увы: найти фотографии хорошего качества мне не удалось. Но мы с вами знакомы не первый день, и я рассчитываю, что вы мне поверите на слово, если я скажу, что Богоматерь окружают изображения ветхозаветных праведниц: Соломонии, Иаили и Вирсавии и Эсфири.
Конечно, лучший способ с ними познакомиться – послушать лекции из цикла «Ветхозаветные сюжеты в живописи для детей», который выйдет в сентябре. Там каждой из них будет посвящена отдельная лекция, со всеми подробностями. Сейчас же давайте вспомним кратно об их деяниях.
Эсфири в Библии посвящена отдельная книга. В то время, когда евреи находились под властью персов, Эсфирь, бывшая женой царя Артаксеркса, заступилась перед ним за свой народ и спасла людей от поголовного истребления. Уговорить царя сменить гнев на милость – подвиг, казалось бы, не самый впечатляющий; но если учесть, что просто за попытку приблизиться к царю без приглашения полагалась смерть, начинаешь смотреть на Эсфирь другими глазами.
Обычно ее изображают падающей в обморок от страха перед Артаксерксом:
В отличие от Эсфири, Вирсавия – персонаж отчасти сомнительный. Будучи женой полководца по имени Урия, она привлекла к себе внимание царя Давида. Итог: Вирсавия беременна, Урию отправляют на войну и коварно ставят в самое опасное место в сражении. Он погибает. Вирсавия вроде как и не против.
Традиционно Вирсавию изображают во время купания, стараясь при этом наглядно показать, чем таким она заинтересовала царя Давида. Вот, например, картина Карла Брюллова:
Пожалуй, единственная претензия Варсавии на праведность связана с тем, что она была матерью царя Соломона. А значит, Христос был ее потомком в двадцать восьмом поколении.
Скажу честно: следующая героиня у меня вызывает большую симпатию: она, по крайней мере, славу свою заработала, и рук запачкать не боялась, в прямом смысле: когда вбиваешь спящему человеку гвоздь в голову, всякое липкое во все стороны летит. Наверное.
Речь, как вы уже догадались, идет про Иаиль. Ее история описана в книге Судей: когда разбитый на поле боя царь Сисара, один из многочисленных врагов Израился, ищет укрытия в ее шатре, она обещает его не выдавать. Но стоило Сисаре заснуть, Иаль берет колышек от шатра, молоток – и …
Художники этот сюжет обожали; тем более, он давал простор для фантазии. Иногда Иаль изображали робкой девочкой, а Сисару – стариком:
Иногда Иаиль, наоборот, становилась грозной воительницей, а Сисара – завитым щеголем:
В общем, вариантов много, и самых разных.
Наконец, Соломония. С ней – сложнее всего. История ее описана во Второй книге Маккавеев, глава седьмая. История настолько жуткая, что я ее в подробностях приводить не хочу: читайте сами, на свой страх и риск. Но если в двух словах: семерых сыновей Соломонии пытают и убивают у нее на глазах, пытаясь вынудить отречься от веры.
А в чем сложность? Ну, во-первых, Маккавейские книги в православии считаются неканоническими. Во-вторых, в тексте самой книги имени Соломонии нет; она описывает как «некая женщина». Имя же ей приписывает более позднее церковное предание.
Вот они, наши героини. И их изображения не то, чтобы совсем в церквях не встречаются. Встречаются, конечно. Но не часто, и не вместе.
И возникает подозрение, что что-то особенное создатели иконостаса могли иметь в виду.
Дальше начинаются эфемерные версии. И все же: нельзя ли предположить, что выбор икон связан с событиями из жизни Петра I и его жены Екатерины?
Напомню: во время Прутского похода в 1711 году, когда армия, возглавляемая Петром лично, оказалась в турецком окружении, Екатерина находилась вместе с царем. Согласно легенде, она проявила редкое мужество и даже отказалась покинуть армия, пока такая возможность еще была. Согласно другой легенде, она отправила в подарок турецкому военноначальнику все свои драгоценности, после чего тот стал намного сговорчивее. В итоге русская армия вышла из окружения, а Петр на всю жизнь испытывал к Екатерина благодарность и восхищение: она стала настоящей боевой подругой.
Можно ли предположить, что и Соломония, и Иаиль, как примеры женского мужества, в данном случае намекают на эти обстоятельства? Вполне можно.
Как насчет Эсфири, успокоившей гнев Артаксеркса?
Существует множество описаний странных припадков, которым был подвержен Петр Первый. Начинались они с нервного тика и непроизвольных гримас, а заканчивались порой приступами неконтролируемой ярости. Вот как один из таких припадков описывает датский посланник Юст Юль: «Мы вышли из кареты и увидали, как царь, подъехав к солдату, несшему шведское знамя, стал безжалостно рубить его мечом, быть может, за то, что тот шёл не так, как хотел царь. Затем царь всё продолжал делать… страшные гримасы, вертел головою, кривил рот, заводил глаза, подёргивал руками и плечами и дрыгал взад и вперёд ногами… Эти конвульсии… находят на него за столом, когда он ест, и если при этом он держит в руках вилку и нож, то тычет ими по направлению к своему лицу, вселяя в присутствующих страх, как бы он не порезал, или не поколол себе лицо».
Тот же Юст Юль в другом месте сообщает, что Екатерина – единственный человек, способный усмирить Петра в такие моменты. Она садится на стул, Петр перед ней становится на колени, и Екатерина начинает ласково поглаживать и почесывать его по голове, что-то приговаривая. Петр мгновенно засыпает и спит четверть часа; Екатерина не шевелится, придворные ходят на цыпочках. Просыпается государь посвежевшим и спокойным.
За эту способность смирять гнев царя окружение Петра, как говорят, боготворила Екатерину.
Есть здесь параллель с историей Эсфири? По-моему, да.
Наконец, подходим к самому щекотливому: Вирсавия, которую Давид фактически отнял у законного мужа. Тут тоже есть параллель, пусть и не такая точная. Напомню: по классической версии, Екатерина, женщина простого происхождения, зато красивая, была взята в плен во время Северной войны и сначала «досталась» фельдмаршалу Шереметьеву: обстирывала его, обшивала, и не только. Потом Шереметьев уступил ее Петру; ну а там и до статуса императрицы было недалеко…
Как видите, нечто общее у Екатерины с Вирсавией было: обе – хороши собой; обе – отняты царем у полководца.
Красиво все сложилось, правда?
Конечно, против этой версии многое можно возразить. Например: кто составлял программу иконостаса? Очевидно, это мог быть только сам Петр, или очень близкий к нему человек; ведь кто еще мог знать об этих интимных подробностях? Но зачем Петру позволять себе такие намеки, тем более – в убранстве храма? И кому они были адресованы?
Вопросы открытые, и я на этой интерпретации не настаиваю. Я просто хотел поделиться с вами любопытными наблюдениями. Ну и напомнить лишний раз, насколько проникнута ветхозаветными образами наша культура, насколько живыми эти образы были для людей прошлого, как часто и свободно они к ветхозаветным сюжетам обращались и как важно нам, желающим лучше разбираться в искусстве, эти сюжеты понимать.